Первая охота

Давнее желание Ангыр-оола исполнилось. Наступил день, когда дядя Анчы обещал взять его на охоту. Дядя был известным, уважаемым в округе охотником, и Ангыр-оол гордился им. В разговоре настоящего его имени никогда не называли, говорили «Анчы». И слышалось в этом столько уважения и признания, что всякий, кто первый раз это слышал, тут же догадывался, что дядя – самый лучший охотник. Дядя знал, что Ангыр-оол во всем равняется на него, и за это любил племянника.
За день Ангыр-оол несколько раз поднимался на горку около аала и подолгу всматривался вдаль, куда змеей ползла дорога.
Заметив это, мать сказала:
– Охотник должен уметь ждать. А ты бегаешь туда-сюда как суслик. Только сдержанный, терпеливый может стать настоящим охотником. Будешь таким – станешь охотником как дядя Анчы.
Ангыр-оол услышал в ее голосе гордость за брата и решил больше на гору не подниматься. Чтобы как-то отвлечь себя, он начал играть в кажык, но игра не давалась, и кажык летел мимо, покуда громкий лай Эгерека не подбросил его вверх. Стрелой Ангыр-оол вылетел из юрты и увидел, как дядя Анчы на своем любимом коне Анчы-Доруге подъезжает к аалу. Мальчик побежал навстречу, и дядя прямо с седла, чуть нагнувшись, легко подбросил Ангыр-оола и посадил впереди себя.
 – А-че, кужур кайгалды!
 – Я уже думал, вы сегодня не приедете.
 – Э-э, – загорелое лицо дяди стало серьезным. – Если мужчина не держит  слова, он родится в нижнем мире безрогим быком. Не хочу быть быком, да еще безрогим! – пошутил он.
Анчы одобрял желание племянника стать настоящим охотником. Часто брал с собой в тайгу и, показывая следы, учил их читать. Учил слушать голоса зверей и птиц, шум ветра, тишину тайги, и узнавать по ним, что происходит вокруг. И вот настало время выводить мальчика на охотничью тропу, дать почувствовать настоящий азарт.
Идти решили на рассвете, когда все звери выйдут на эртенги одар, утреннюю кормежку. Дядя разбудил Ангыр-оола затемно, и вместе они согрели чай, чтобы не застыть в утренней прохладе.
 – До рассвета нам надо быть на хребте, – сказал Анчы и пошел вперед. Хотя дяде было за пятьдесят, он быстро и легко шел в гору. Чтобы не отстать, Ангыр-оолу иногда приходилось переходить на бег, придерживая на плече старое ружье, подаренное дядей. Они поднялись на хребет, когда из-за гор выкатился золотисто-красный диск солнца.
 – Пойдем по хребту и будем сверху осматривать солнечную открытую сторону. Туда животные должны выйти на кормежку. Мы находимся выше, поэтому запах быстро растворяется в воздухе. Ветер дует на нас, так что они ни за что не почуют нашего присутствия. Если только не выдадим себя шумом.
Охотники шли по самой вершине хребта, внимательно глядя вниз. Вдруг дядя присел и взглядом показал на противоположную сторону. Ангыр-оол посмотрел туда и увидел пасущихся косуль.
 – Давай снимем идики, – сказал Анчы. – Пойдем босиком, в сапогах шуму наделаем.
Разулись и пошли. Дядя бесшумно скользил впереди. Чем-то он был похож на кота, который подкрадывался к мыши, чтобы мгновенно броситься на нее. Мальчик смотрел на пятки дяди и шел за ним в след в след. Голыми ступнями он чувствовал каждый сучок, каждою травинку под ногами. Ему казалось, если он чуть сильнее наступит, земля провалится под ногами. Бесшумно, словно тени, охотники появились местом, где паслись косули.
 – Это самка и самец, – прошептал дядя. – Вот с рогами самец, а радом с ним самка.
Мальчик первый раз увидел живых косуль и невольно залюбовался ими. В лучами утреннего солнца на грациозных длинноногих животных серебрилась шерсть. Когда они застывали, прислушиваясь к утренней тишине, то казались вырезанными из агальматолита.
 – Какие они красивые – вырвалось у Ангыр-оола.
 – Ш-ш-ш – прошипел дядя и рукой с толстыми пальцами грубо закрыл ему рот. – По обычаю охотник не должен любоваться своей добычей. Иначе не будет удачи.
Косули еще не почуяли нависшей над ними смертельной угрозы. Легкий ветерок и утренняя тишина не предвещали ничего дурного. Ангыр-оол смотрел, как они игриво бодаются, и не замечал, как дядя медленно поднял ствол ружья, тщательно прицеливаясь, как плавно нажал на курок.
Гром выстрела расколол тишину, и подбросил самца высоко в воздух. Он пролетел несколько метров, упал на землю и покатился вниз, пока не зацепился за камень рогами. Ноги дергались, будто он хотел убежать от уже настигшей его смерти. А самка, упершись всеми четырьмя ногами в землю, застыла на месте, как будто вросла.
Ангыр-оол повернулся к дяде. Тот уже привстал на колени, будто волк, готовящийся к стремительному броску. Прицеливался. Вот-вот нажмет на курок и оборвет еще одну жизнь. Мальчик схватился за ствол ружья и дернул его к себе. Эхо выстрела раскатисто унеслось в тайгу.
 –Ты что?! – дядя вырвал из рук Ангыр-оола ружье. – Это тебе не игрушка!
Мальчику показалось, что перед ним чужой человек, с чужим злым голосом, с чужими злыми глазами. Ангыр-оол посмотрел на ладонь, обожженную раскаленным от выстрелов стволом.
 – Упустили, – в сердцах сказал дядя. – Пойдем, посмотрим добычу.
Животное было еще живо. С усилием втягивало в себя воздух, будто не могло надышаться. Дядя взял подранка за рога и несколько раз сильно тряхнул. Из горла косули раздался хрип и побежала темная кровь. Неестественно вытянулись четыре ноги, скованные предсмертной судорогой и тело поникло. В открытых глазах отражалось небо, вершины деревьев, дядя и сам Ангыр-оол.
Мир расплылся в глазах мальчика. Чтобы не показать своей слабости, он сел на камень, повернувшись к дяде спиной.
Засучив рукава, Анчы начал свежевать добычу. Движения рук были уверенные, будничные, лишь хищно поблескивало лезвие ножа.
 – Иди сюда. Научу снимать шкуру, – позвал мальчика дядя.
 – Не хочу, – сказал Ангыр-оол.
 – Если жалеешь зверей, то на охоту не надо проситься, – равнодушно сказал дядя. – Настоящего охотника из тебя не выйдет.
 – Я больше на охоту не пойду, – сказал Ангыр-оол. – Вот ваше ружье.
 – Нет в тебе охотничьей жилки, – выхватил ружье Анчы. – Настоящий мужчина берет в руки ружье, чтобы вернуться с добычей. Если хочешь любоваться зверями, иди в зоопарк.
Когда вернулись с охоты, мать сразу заметила:
– Не вижу радости охотничьей удачи.
– Не получится из него охотник, – возмущенно сказал дядя. – Жалеет зверей. Не понимает, что они дар природы человеку. Мясо в пищу, шкуры на одежду. Это закон природы. В ней каждому живому существу отведено свое место.
– Да, конечно, – сказала мама. – Я рада, что у моего сына такое сердце.
Перевод Игоря ПРИНЦЕВА