Убежище

Когда я училась в первом классе, умер дед Ларион. Как говорили взрослые, у него был рак пищевода. Слово «рак» меня поражало. Как рак может быть в пищеводе?! Наверное, дед Ларион купался в реке, и в его желудок осторожно пробрался рак. С тех пор он там жил, и никто не догадывался об этом, он тоже не знал. Играл на гармонике «Камаринскую», притоптывал ногами, когда был пьяненький. Мне было его очень жаль. Я плакала, не понимая, почему ему не вывели рака, как выводят глистов.

Я окончила второй класс на «хорошо» и «удовлетворительно». Это плохо. Я не очень страдаю, потому что меня не ругают дома, и вдобавок, у многих моих друзей такие же отметки, но это их не тревожит. Я тоже успокаиваюсь и предвкушаю необычную для меня поездку в Кировскую область, в Лальск. Там мои родители строили дом.

В моей памяти осталось путешествие на пароходах.

Сначала мы плыли по Северной Двине до Архангельска, потом по Белому морю. Почему отец выбрал такой долгий маршрут, не знаю. Но это путешествие сохранилось в моей памяти на всю жизнь. Проживая в непосредственной близости от Балтийского моря, часто бродя по Взморью и по Гавани, я никогда не замечала его красот. Но Белое море меня очаровало — всё было до такой степени нереально красиво, что первые дни в школе я не могла прийти в себя от этой сказочной эпопеи!

После каникул я не могла войти в нужную колею. Моя учительница жаловалась маме, что я апатична. Мама таскала меня за вихры, но было бесполезно, я вспоминала лето, море. Я хотела, чтобы скорее был построен дом, чтобы жить там всегда. Я думала, что мои родители восстанавливают отчий дом моего отца для того, чтобы у нас была дача для отдыха летом. Я мечтала о том, как мы втроем будем жить на необъятном просторе. И не будет выгребных ям, запаха, склок соседей.

Я мечтала, что по утрам будут петь жаворонки, днем стрекотать кузнечики, а ночью заливаться соловьи. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что дедушкин дом в Лальске, который мы строим это убежище на случай войны. И война была объявлена. Это была очень скоротечная для моей детской памяти война на Карельском перешейке, с финнами. Отца призвали на войну, но не окончился еще учебный год, как он, измученный, хмурящийся, вернулся домой.

После финской войны все потекло по-старому. Но мама стала больше экономить, надо достроить дом! В конфетах мне было полностью отказано, и тогда я восстала:

— Дом! Дом! Успеете достроить, нечего торопиться, война закончилась!

В этот момент мама чистила картофель, а я кричала о войне, конфетах, доме. Положив нож, мама повернулась ко мне, внимательно посмотрела и тихо, но раздельно сказала:

— Война закончилась? Нет, она не закончилась — она еще будет! И помалкивай в тряпочку, поняла?

Я поняла. Я стала прислушиваться к разговорам взрослых, а они действительно почему-то сводили все свои беседы к войне. Меня это не очень тревожило, взрослым не надо слишком доверять!

Наступило лето 1940-го года, мы вновь ездили в Кировскую область: дом был почти готов, осталось лишь вставить рамы, двери, сложить печь, построить летнюю кухню. Когда у отца закончился отпуск, мы возвращались на поезде. Я была очень довольна. Скоро прекратится постоянная экономия на конфетах, пище, да и на всем другом!