Смоленское кладбище

Я любила гулять по Смоленскому кладбищу. Оно находилось буквально в пяти минутах ходьбы от дома. Красиво и печально оно в ранние осенние дни. На золотом фоне пожелтевшей листвы ярко выделяются клены, листья которых падают на побуревшую траву. Только дуб еще зеленеет, усыпанный спелыми желудями. Среди крестов и памятников белеют стволы берез, кровью краснеют ягоды бузины. Окраина кладбища в запустении. Высокой крапивой и лебедой заросли могилы. Среди еще не успевшей опасть буйной растительности, виден малинник, весь в ржавых пятнах на сморщенных листьях. Все мирно и спокойно, как будто нет ни войны, ни смерти.

Я заметила одну противоречивость — кладбища это место смерти. Но почему на них всегда такой покой и умиротворение?

У церкви захоронения в относительном порядке: многие могилы посещаемы, и на памятниках надписи белой охрой: «охр», что значит «охраняется». Я показываю Вове могилу деда Лариона, похороненного здесь, могилу дяди, где вместо надписи в центре холмика растет молоденькое деревце. Некоторое время мы стоим, затихнув, оглядывая соседние кресты и памятники. Потом мы лезем в недалеко расположенный склеп, вход в который открыт. Он завален листвой, мусором, стволами деревьев. Разглядываем металлические гробы с аккуратными вырезами в головной части. В этом склепе два гроба, они также наполовину завалены мусором, пахнет тленом, сыростью, но мы роемся палками в костях давно умерших, пытаясь найти золото. Ничего не найдя, кроме какого-то истлевшего предмета, вылезаем. Вовка бормочет:

— Без нас успели вытащить богатство.

А вот и сама церковь, её окна высоко над землей, не залезешь так просто. Собственно, там делать нечего: все иконы были выброшены еще до войны, а двери заколочены. Мы обходим Смоленскую церковь вокруг и читаем надписи на ее стенах. О чем там только не писалось. Одна надпись гласит «помочь в любви», другая «сдать экзамен на отлично». Прочитали мы надпись, где в стихах говорилось, что «мама, тебя мой младенец никогда не забудет».

Перейдя деревянный мост через Чёрную речку, мы осмотрели немецкое кладбище. Посетили трёх умерших жён какого-то барона, но надгробия самого барона не было в склепе, и Вовка сказал по этому поводу:

— Барон, наверное, был шпионом, и как только жена узнавала об этом, он её травил и хоронил, а потом женился на другой.

— Но тут указаны семисотые годы, — прервала я Вовкины предположения.

Но он не растерялся и быстро ответил:

— И тогда были шпионы, иначе как объяснить, что самого барона нет?! Одни его жены?

Да, это необъяснимо и загадочно — барона среди его жён не было.

Напротив, через дорожку, возвышается памятник розового цвета, где погребена няня Александра Пушкина, тут же лежала коробка из-под обуви. В ней оказались котята, они были мертвые. Мы сосчитали их — шесть.

«Фу, воняет», — Вовка плюнул.

Больше на кладбище мы не ходили, о чём жалели зимой.