С. Непомнящий. За власть Советов. Борьба начинается

В 1917 году я и X.Ф. Лапшин возводили надворные постройки у купца Скурихина в Белоцарске. В Туву доходили смутные слухи о февральской революции, о свержении царя. Комиссар по делам Урянхайского края Григорьев и начальник землеустройства Шкунов, ярые монархисты, не спешили объявить трудящимся эти новости.
Был уже март, когда нам сообщили, что Григорьев собирает жителей города у барака, где размещалась казачья сотня. Среди собравшихся важно прохаживался становой пристав Александров, прислушиваясь к разговорам. Услышав крутое словечко по адресу царя Николашки, Александров, по старой привычке, подскочил к группе рабочих и грозно заорал:
— Эй ты, полегче! Не забывай, что я еще не лишен власти.
— Нет, — возразил ему пильщик Андрей Кургуренок. — Ваша песня спета.
Его дружно поддержали другие: «Хватит, отпугал нас мордобоем и тюрьмой». Получив такой отпор, Александров убрался в сторону, бормоча что-то себе под нос.
Бледный, с потухшими глазами забрался на возвышение Григорьев.
В трясущихся руках у него, словно от ветра, трепетал бумажный лоскут. Дрожащим и срывающимся голосом Григорьев зачитал телеграмму об отречении царя. По толпе прокатился одобрительный шумок. Я не утерпел и выкрикнул:
— Это хорошо, что деспота сбросили, но прочитайте нам заодно и агентские телеграммы.
Меня поддержали товарищи X. Лапшин, Т. Арлаков, Т. Мальцев и другие. Побледневший Григорьев отказался выполнить наше требование.
Когда стали расходиться, к нашей группе подошел топограф переселенческого управления Никифор Григорьевич Крюков. Про него говорили, что он — большевик; впоследствии так и оказалось. Крюков похвалил нас за смелое выступление.
По предложению большевиков Крюкова и заведующего технической частью переселенческого управления Максима Яковлевича Крючкова была создана сначала комиссия по составлению требований о повышении зарплаты-рабочих и служащих, а затем торговая комиссия для учета товаров, имеющихся у купцов и урегулирования цен. Хотя эти комиссии и не оказали большой практической помощи, но зато их работа содействовала повышению сознательности рабочих и активизировала борьбу.
Н. Крюков и М. Крючков часто читали нам газеты, рассказывали про революционные события в центре и смысл борьбы партии большевиков за власть Советов. Все это в какой-то степени доходило до русских крестьян и через них до тувинских аратов.
Осенью я вернулся в Белоцарск. Здесь в октябре был созван кооперативный съезд. Сначала он проходил спокойно — единогласно решили начать агитацию в поселках за вступление в члены потребительской кооперации. Но в конце съезда правый эсер Князев принялся агитировать делегатов при выборах в Учредительное собрание голосовать за список № 3, т.е. за эсеров. Крюков возразил с места, что для рабочих и трудовых крестьян больше подходит список большевиков.
— По опасной дорожке идете, смотрите не оступитесь, — зло пригрозил ему Князев.
— Мы не из пугливых. А вы идете по дороге крокодила, чтобы народ голодным и бесправным оставался.
На съезде присутствовало много рабочих и крестьян. Они горячо поддержали смелое выступление тов. Крюкова.
Еще более бурно проходило собрание по избранию комиссии для выборов в учредилку. Открыл собрание председатель земской управы А.П. Ермолаев. Он рьяно призывал голосовать за эсеров, которые якобы являются единственными борцами за политические права рабочих и крестьян. Нужно сказать, что язык у Ермолаева был хорошо подвешен, но прошло то время, когда он собирал аплодисменты, используя неопытность и незрелость рабочих и крестьян. Теперь вокруг Крюкова стояли люди, знающие, какую свободу можно ожидать от буржуазного правительства. Они уже не аплодировали, а только посмеивались над словами Ермолаева. Результаты выборов в комиссию тоже говорили о многом. В нее вошли Н.Г. Крюков, близкие к рабочим чиновники П. В. Дорошенко и И.В. Дреус и два ярых противника большевиков — Ермолаев и Поликевич.
Особый накал борьбы произошел после победы Октябрьской революции. В начале декабря в здании переселенческого управления собрался третий краевой съезд русского населения Тувы. Председателем съезда был избран фельдшер М.М. Терентьев, а секретарем — Крючков. На съезде были не только рабочие и бедняки, но и купцы, кулаки, офицеры казачьей сотни. Чтобы не допустить обсуждения вопроса о создании в крае Советской власти, контрреволюционеры обрушили на делегатов целый ушат клеветы.
Особенно мне запомнилось выступление новоиспеченного купца Кириченко. Обращаясь к делегатам из крестьян, он не говорил, а скорее кричал:
— Граждане крестьяне! У каждого из вас есть свое хозяйство, а вы идете за этой голытьбой, которая скалит свои голодные зубы на ваше добро. 
Но и мы в долгу не остались. Дали купчикам прикурить. А.П. Квитный попросил меня рассказать, как Кириченко бил себя в грудь и клялся, что он социал-демократ. Пришлось рассказать делегатам, как было дело.
Работал я старателем на речке Сестерлиг в устье Таловки. Увидел меня однажды Кириченко и пригласил в свою палатку выпить спирта — задобрить хотел. Только мы сели за стол, и Кириченко стал объяснять, какой он есть демократ, заходят три тувинца. Кириченко сразу заорал на одного: «Ты когда мне долг отдашь?» — и стал ругаться забористым матом. Говорю Кириченко: «Неудобно так с человеком обращаться», — а он стал бить человека. У того кровь пошла. Насилу унял драчуна, плюнул и ушел к себе. На другой день Кириченко пришел ко мне требовать золото за угощение. Сорвал-таки с меня золотник, что было в 4 раза дороже бутылки спирта, которую я и распить не успел из-за случившейся драки. Смеялись потом мои артельщики: дешево, мол, угостил тебя по знакомству Кириченко.
— Вот какой демократ перед вами, — сказал я в заключение делегатам. — Он не только вас по миру пустит, а еще и морду набьет.
Много нашлось желающих напомнить купцам про их разбой в Туве — ерзали они как на иголках.
Тов. Крюков часто бросал свои меткие реплики, и все они били не в бровь, а в глаз богатеев. Подъесаул Магомаев, чтобы блеснуть своей ученостью, каркнул:
— Вы, гражданин Крюков, своим поведением похожи на тень Гамлета.
— Нет, подъесаул, — возразил Крюков. — Не на тень Гамлета, а, если хотите, скорее на тень Советов, которых вы боитесь, как чорт ладана, и не зря. 
Горячо и правильно выступали на съезде делегаты Д. Вовк (Верхне-Никольск), Тутатчиков (Нижне-Никольск), П. Шмагин (Березовка), А. Лукьянов (Атамановка), А. Бирюков (Шагонар). Потом слово взял делегат от рабочих Белоцарска М. Семенов:
— Нас послали сюда не за тем, чтобы слушать от господ, кто из нас рваный, кто драный. Всем ясно, кто нас рвал и драл. Нам наказ дали – создать Советскую власть.
Тут богатеи подняли такой гвалт, хоть святых выноси. Терентьев что есть силы размахивал колокольчиком, но звона было не слышно. Накричавшись вдоволь, купцы, кулаки и подкулачники, человек так двадцать-двадцать пять, покинули съезд. Оставшиеся делегаты, а их было примерно человек тридцать пять, единодушно решили на очередном съезде создать Совет рабочих и крестьянских депутатов.
Узнав о таком направлении работы съезда, Турчанинов распорядился арестовать Крюкова, Крючкова, Терентьева и выслать их за пределы края. Несмотря на эти меры, борьба за создание Советов не прекратилась. В этом сказалась работа, проделанная большевиками Крюковым и Крючковым.