Глава пятнадцатая

Пришел наконец в Туву долгожданный мир. Всех иностранных захватчиков и белогвардейские банды, орудовавшие в Урянхайском крае, разгромили и разогнали. Бесправные, забитые ранее араты почувствовали свою силу, прониклись революционным духом. Но страной попрежнему управляли нойоны и чиновники-тужуметы. Народная революция доказала, что старая власть неспособна руководить государством и должна быть сменена.
В Чадане состоялся хурал представителей Даа и Бейси хошунов. В нем участвовали около восьмидесяти аратов и до сорока тужуметов. Хурал подтвердил правильность избранного Тувой пути развития, и чиновники впервые вы­нуждены были уступить воле народа.
Держал на хурале слово и гун-нойон Буян-Бадыргы. Другим голосом запел всевластный правитель! Он признал свою вину, раскаялся в том, что был пособником генерал Янь Шичао. Признал, что злоупотреблял властью. Сам нойон — слыхано ли! — клятвенно заверял аратов, что никогда больше не пойдет против своего народа.
Хурал обратился к частям Красной Армии и командова­нию партизанскими отрядами с просьбой провести боевой рейд вдоль южных границ Танну-Тувы, где все еще укрывались остатки белогвардейских банд.
Араты Улуг-Хема, Чаа-Холя и Хемчика передавали участникам похода лучших коней, захваченное у врага оружие и боеприпасы, снабжали их продовольствием. Больше пятидесяти’вооруженных аратов влились в отряд Кочетова.
Прав был Буян: вместе с товарищами по оружию он опять чувствовал себя здоровым, будто и не было ни болез­ней, ни ран, ни тяжелой контузии.
Тува приветствовала бойцов Красной Армии. Из уст в уста передавалась весть о скором созыве всетувинского Великого хурала.
Завершился рейд в монгольском городе Улангоме.
— Эту крепость брали штурмом тувинские араты,— рассказывал друзьям Буян.— Мой отец уничтожил здесь знаменитую пушку — хунан-боо. А все почести достались Хореку. Был Хорек бошка,— стал чейзеном.
— Он все еще здравствует? — спросил Хаспажик.
— Что ему сделается? Живет, воздух портит…
В первых числах июля отряд Кочетова возвратился в Верхне-Никольское.
Буяна вызвали к командиру. Сергей Кузьмич принял его не так, как всегда,— вроде бы по-домашнему.
— Садись,— пригласил. — Слышал, что в Атамановке большое собрание будет? Хурал по-вашему, да?
— Верно, Сергей Кузьмич. В Суг-Бажы Великий хурал собирается.
— Пусть будет Суг-Бажы… Что ты про это думаешь?
— Вот бы где побывать!
— Вон чего захотел! — усмехнулся Кочетов. — Не спеши. Как у вас говорят? Торопливая муха в молоке тонет? Так? Скажи-ка мне вот что. Кого ты из тувинцев, из наших партизан, лучше всего знаешь? За кого можешь поручиться?
— Ну… Хаспажик…
— Давно знаешь?
— Еще мальчишкой с ним в набеги ходил. Настоящий кайгал! И партизан настоящий, — поправился он. — Всегда будет за народ.
— Хорошо. Ну, что ж. Готовься тогда. Вместе поедем на ваш хурал.
— И я тоже, Сергей Кузьмич? — не поверил Буян.
— И ты. Сам только что говорил: будешь бороться за народ.
— Я про войну говорил.
— Бороться вовсе не значит воевать. Сейчас, может, труднее придется — воевать без оружия… Передай, чтобы и Хаспажик собирался в дорогу.
Недели за две начали съезжаться в Суг-Бажы со всей Тувы на Великий хурал. До того в хошунах и сумонах про­ходили сходы, где выбирали представителей.
Не в потайных местах, не для лихих набегов — затем, чтобы определить будущее своего народа, своей страны, собирались араты. Собирались самые верные, самые надежные. Имена многих люди и раньше называли с гордостью. Теперь они и вовсе переменились. Пригодилось им удальство кайгалов в больших добрых делах. Прошли они суровое испытание в кровавых битвах за счастье своего народа.
Сошлись вместе старые друзья — Банчык из Эрзина, Хаспажик из Межегея, Буян из Барыка, Семис-оол из Сут-Холя, Хургулек из Алаша… А вспоминали уже не о лавчонках купцов и отбитых табунах, а о сражениях с белыми бандами, гордились победами.
Первый всетувинский Великий хурал открылся 13 августа 1921 года. Триста делегатов участвовали в нем, и более двухсот — трудовые араты.
Двадцать шесть вопросов включено было в повестку дня. О провозглашении Тувы самостоятельным государством, об утверждении Конституции, об укреплении дружественных связей между народами Танну-Тувы, Советской России и Монголии…
Собравшихся приветствовали Сафьянов — от Сибревкома, Чугунов — от Красной Армии, Стрелков — от русского населения Тувы, Кочетов — от красных партизан.
Феодалы попытались было протащить на хурале свою линию. Кое-кто из них выступал против самостоятельного развития страны. Лопсан мейрен из Тоджи прямо заявил, что тоджинцы будут подчиняться Монголии. Он доказывал: тувинцы и монголы одного происхождения, — значит, Туву надо присоединить к Монголии. И другие влиятельные лица из Тоджи пытались по-своему помочь ему. Нойон Тонмит демонстративно отправился на молебствие в Ургу, а амбын-нойон Содунам-Балчыр вообще бойкотировал хурал. Забыл о своих недавних клятвах и Буян-Бадыргы.
— Я думаю, — говорил он на хурале, — права каждого гражданина должны определяться по его деятельности и за­нимаемому положению. Я, например, не согласен, что здесь, на Великом хурале, меня, нойона, приравняли к самому простому арату моего хошуна!
Как ни тщились феодалы, как ни препятствовали решению важнейших для страны и народа вопросов, ничего сделать они не смогли.
Сломив их сопротивление, Великий хурал принял поста­новление о провозглашении Танну-Тувы самостоятельным государством.
Свободный народ! Свободная страна!
Новое солнце взошло над Тувой.