Оскюс-оол, который слышал разговор двух воронов

Раньше раннего, древнее древнего, когда Чингис[1] творил мироздание, а колесо времени еще только начинало раскручиваться,жил Оскюс-оол, байский пастух. Однажды у колодца он увидел семь маленьких цветочков. «Стану ли я когда-нибудь таким красивым, как эти цветы?» — подумал бедный парень. И решил пойти по свету, поискать счастья. Он сорвал цветы, положил их за пазуху, подоткнул полы халата и зашагал на север.
Неизвестно, сколько он шел, но пришел в темный дремучий лес. Наступила ночь. Оскюс-оол выбрал дерево потолще и лег под ним. Лежит, прижимает к сердцу цветы родной земли и думает.
Вдруг с севера и с юга подлетели к его дереву два мудрых ворона, сели прямо над парнем и заговорили. Удивился Оскюс-оол, что ему понятен язык птиц, и подумал: «Видно, не простые цветы я сорвал у колодца».
— Что ты сегодня такой довольный? Наверное, ты сыт по горло? Где ты пировал? — спросил друга первый ворон.
— Я летал за тот хребет, — ответил второй ворон, — там живет Караты-хан. Его прекрасная дочь заболела: к ней в ухо залез злой медный паук. Ламы пытались вылечить красавицу. Они устроили большой молебен и бросали вверх кусочки теста. Вот я и наелся. Никогда досыта не наедавшийся, сегодня я наелся и радуюсь! Завтра давай вместе туда полетим. Ламы опять будут бросать тесто. Они ведь не знают, как надо выгнать паука, а это совсем просто, надо…
— Тише! — перебил его первый ворон. Не говори так громко, а то вдруг кто-нибудь услышит!
— Кто, кроме волка, может нас тут услышать? Не беспокойся, друг! Слушай: надо зажарить на огне сальник овцы и поднести его к уху красавицы. Паук почует запах сала и выползет.
На рассвете Оскюс-оол пошел к Караты-хану. К полудню добрался до аала и увидел: шаманы бьют в бубны, ламы бьют в литавры. Шум висит над аалом, никто никого не слышит.
«Напрасно стараетесь»,— подумал Оскюс-оол и шагнул к дверям белой ханской юрты. Но слуги сшибли его с ног.
— Куда лезешь, оборванец, что тебе тут надо? — закричали они.
— Да, может быть, я полезный человек, может быть, я ханскую дочь смогу вылечить, а вы меня толкаете! — сказал парень, подымаясь с земли.
Он повернулся и пошел было прочь, но из белой юрты выскочил сам Караты-хан и закричал:
— Почему вы его оттолкнули? А вдруг он и вправду вылечит мою дочь? Верните его!
Оскюс-оол вошел в белую юрту.
— Моя единственная дочь! Вот она, видишь, что с ней стало? — говорил хан.
Оскюс-оол посмотрел на девушку. Она бредила. Половина головы ее страшно распухла.
— Я со всех четырех сторон света пригласил ученых лам, — продолжал хан, — но они ничего не могут сделать.
— Я не лама, я простой человек, — сказал Оскюс-оол. — Но вашу дочь я могу вылечить. Бывало, мой отец съедал грудь безрогого черного барана, а потом смотрел на белую лопатку и отгадывал, чем человек болен, как его надо лечить. И я тоже могу гадать по белой лопатке.
Караты-хан приказал немедленно сварить безрогого черного барана. Скоро барана сварили и принесли находчивому парню. Оскюс-оол наелся до отвала, обглодал лопатку и начал ее внимательно разглядывать.
— Все понятно, — сказал он, — теперь я знаю, как лечить красавицу. Дайте-ка мне овечий сальник, я зажарю его на огне.
Слуги быстро принесли сальник. Оскюс-оол поджарил его и поднес к уху ханской дочери. Он то приближал поджаренный сальник к уху, то отдалял его. И вдруг из уха девушки выполз большой медный паук. Ламы посмотрели друг на друга и молча вышли из ханской юрты. Хан встал на колени, начал молиться Оскюс-оолу.
— Семь дней ламы и шаманы ничего не могли сделать, а ты сразу выгнал паука, — говорил хан. — Я дам тебе добро из моего добра, скот из моего скота!
— Не нужно мне ни добра, ни скота, я простой человек, хожу по аалам, — отвечал Оскюс-оол, а сам все смотрел на красавицу.
И вдруг она улыбнулась так, что озарила все вокруг, будто лучами солнца, и сказала:
– Если отец и мать не против, пусть Оскюс-оол будет моим мужем, ведь он меня спас.
Хан подумал и решил: раз дочь этого хочет, пусть так и будет. Он приказал поставить для молодых огромный белый шатёр, который не могли окружить ни семьдесят, ни девяносто коней. И устроил великий пир, на который собралось все ханство. Люди сказали:
— Раз Оскюс-оол стал ханским зятем, то пусть он будет судьей.
И Оскюс-оол стал судьей. Он всегда разбирался, где правда и где ложь, судил честно и правильно.
Рассказал Салчак Бичен из Бай-Тайгинского района. Записала студентка Кызылского государственного педагогического института Б. Комбу-Сюрюн. Перевод Марка Ватагина. На русском опубликовано в сборнике «Тувинские народные сказки. Издательство «Наука», главная редакция восточной литературы. Москва — 1971