Почему человек не ест травы

Не знаю, почему я об этом стал спрашивать, может быть потому, что проголодался. Было это во время нашего кочевья на чайлаг[1]. Мы с бабушкой ехали па одном коне и гнали небольшое наше стадо овец и коз. Животные дорогой щипали траву, козлята даже отставали от стада, торопились схватить травку посочней, блеяли, будто хотели сообщить: «Здесь я нашел самую вкусную траву», — и повсюду раздавалось: «М-мя, мя, бя-бя…»
Я спросил бабушку:
— А почему человек не ест травы?
– Неплохо бы, сынок. Говорят, когда бог начал создавать животных, он попытался сделать так, чтобы и человек тоже ел траву. Но прежде решил проверить, что из этого получится. Бог выбрал два одинаковых луга, на один пустил женщину с ребенком, па другой, такой же точно,— лошадь и жеребенка. Не пришел еще и полдень, когда бог вернулся, чтобы взглянуть, как идут дела. Лошадь с жеребенком наелись до того, что животы вздулись, и лежали, хотя выеденное место было не больше, чем занимает юрта, да и съедено-то было не все вчистую. Затем бог пошел на другой луг — и что же видит? Больше чем поллуга выедено до былиночки, но ни женщина, ни дитя есть не перестают.
Тут бог понял свою ошибку и сказал: «Э-э, так дело не пойдет! Если оставить человека травоядным — земли не хватит, травы не хватит, и будет между людьми постоянная вражда». И решил бог: «Пусть четвероногие едят траву, пьют из источников и рек, пусть самцы их, насытясь, стерегут своих детенышей. А человек пускай ухаживает за скотом, ест его мясо, пьет молоко. Пусть сеет хлеб, где нет камней. Пусть копает корни кандыка и саранки, где нет хлеба».
Но в человеке осталось навсегда желание питаться растительной пищей вопреки запрету бога. Поэтому, когда человек рвет съедобные листья трав, он обращается к священной земле: «Не наказывай меня за то, что я ем неположенное. Пусть оно мне на пользу пойдет».
— Ладно, а теперь лучше спой песню, сынок! Скоро на чайлаг приедем, поедим,— подбодрила бабушка меня и крикнула, погоняя скот:
— Эй, куг!
На крутых поворотах три черные ее косы разлетались, а я, покрепче ухватившись сзади за кушак, с удовольствием затянул песню.