Поползли слухи

Через какое-то время после этого собрания и моего вступления в ревсомол наши аалы охватила странная эпидемия. Если раньше, по традиции, церемонии сватовства и подбора жениха и невесты длились годами, если матери невест обычно твердили: «Молоденькая еще наша доченька, рано замуж. Пусть поживет беспечно, пусть на ночных гуляньях повеселится, попоет», — то теперь отдавали девушку за любого, кто посватается, приговаривая: «Ничего, что еще не доросла до свадебного возраста, как бы новое-то, на беду, не опередило нас!..»
Часто даже парень и девушка без обычных свах договаривались о свадьбе. Глядишь, им уже и юрту ставят, и приданое выделено, и скот поделен.
Случалось, что у невесты не всегда и лошадь находилась своя, чтобы ехать к жениху. Это раньше сочли бы великим позором, а сейчас девушку, точно попутный груз, посадят за седло позади отца или матери — и вся свадебная процессия!..
Только на свадьбе, захмелев, матери выдавали тайные горести:
— Ой, оммани! Все четыре свадебные церемонии забыты! Даже на три косы доченьке волосы не переплели, так торопились!.. Вытолкнули, словно паршивого козленка из стада… Видно, несчастливой родилась она, какая долюшка ей, бедной, выпала!.. Ни с одним парнем не переглянулась даже, никто ее, горемыки, рукой не коснулся!..
— Да, — соглашалась мать другой, такой же наспех сосватанной невесты, — по чужому выбору замуж идти — светлого солнца не видеть, в аду жить!.. Сколько соленой воды из глаз она, бедная, прольет…
Мы, ревсомольцы, наблюдая эту повальную эпидемию, забеспокоились. Надо, наверное, что-то делать, разъяснять людям их ошибки, а мы сами не знаем, откуда такая напасть пришла и, может, тоже следует жениться, а то того и гляди, в дураках останешься?..
Скоро, однако, и до нас доползли слухи, которые были причиной свадебной эпидемии. Говорили, что всех парней и девушек будут мобилизовать в Хем-Бельдир учиться в школе письменности и счета. А кто туда попал, возвращается уже другим человеком. Там молодежь стыд теряет, всех заставляют на занятиях голыми сидеть. Из Хем-Бельдира потом молодежь еще дальше будут отправлять — в самую Россию или в Бурятию. Там они верить в бога перестают, и если даже кто домой вернется, то хуре такого отступника в свое лоно ни за что не примет!.. Едят там они змей и лягушек, точно дикие какие-то. О-ох, беда-беда!..
И другое поговаривали. Надо женить, чтобы скот разделить побыстрее. За лишний скот большой налог будут брать.
Наживались на этих скороспелых свадьбах и на всяче­ских слухах шаманы. Валом валили к шаманским юртам и бедные, и богатые: умоляли посредников злых духов, чтобы те упросили своих покровителей воспрепятствовать уходу молодежи на учебу. Ну, а к шаману, ясное дело, с пустыми руками не придешь. Самое малое — когержик араки надо иметь за пазухой да кусок материи хотя бы размером с головной платок, чтобы было чем освятить бубен. Ведь бубен шамана — это символ священного скакуна, звон бубна — топот копыт, колотушка — плеть наездника, несущегося во весь опор в потусторонний мир. Целыми ночами теперь не стихал гул бубнов, выкрики и завывания шаманов.
Шаманство очень скоро стало делом доходным и модным. Начали пробовать свои силы в шаманстве и молодые красивые девушки с хорошими голосами. В продаже появились дешевые и яркие госторговскне ситцы, так что справить цветистый шаманский обряд было не так уж и дорого.
У таких молоденьких шаманок мгновенно появлялась целая свита почитателей, главным образом из влюбленных в них парней и мальчишек. Приходили послушать камланье и полюбоваться юной красой шаманки и пожилые. Обезлюдели места камланья старых шаманов — точно завывания волчьей стаи разносились далеко по горам и долам их злобные заклинания.
Бороться с шаманством начали первые парни и девушки, вернувшиеся из Хем-Бельдира. Они обучились грамоте, умели произносить новые, убеждающие своим торжественным звучанием слова. Я страшно завидовал им и, невольно подражая, стал убеждать милую мою подружку Долбанму вступить в ревсомол.
Долбанма, после побега со свадьбы, жила в юрте родителей — ни вдова, ни мужняя жена. Однако, казалось, ее не очень беспокоило такое неопределенное положение, была она теперь всегда спокойной, даже веселой. Речи мои убедили Долбанму неожиданно быстро. Тайком от родителей она вступила в ревсомол — к моей неописуемой радости и гордости. Мы также поклялись друг другу, что непременно будем добиваться, чтобы нас вместе отправили па учебу.