Маляры

– Привет! Рисуешь?
Олеся вздрогнула. Шумный обычно Максим подкрался неслышно и теперь разглядывал недорисованный силуэт.
– Привет. Тебе чего? – Олеся смахнула альбом на соседний стул.
– Так. Нарисовать надо. Помоги, а?
– Нет. Извини.
Художница вежливо улыбнулась и карандашом убрала с лица непослушную прядку. Максим воровато сгорбился и навалился на парту. Глядя Олесе в глаза снизу вверх, быстро зашептал:
– Олесечка, ну, пожалуйста. Святое ж дело, мне в любви признаться. А я больше художников не знаю. Пожалуйста, помоги… а?
– Дело хорошее. А ты от меня неделю не отстанешь. Так?
– Максим покивал Олесе, Олеся – своим мыслям.
– Ладно.
«Байкер Макс» гораздо умнее, чем хочет казаться широкой публике. И обладает хорошим дозатором правды. Как иначе из разговора могли выпасть реплики о том, что рисовать придется ночью и неизвестно где?
Примерно так думала Олеся, сквозь лучи фонарей вглядываясь в темноту. С десятиминутным опозданием из-за поворота появился глаз ветхого мотороллера.
– Спасибо, что пришла. Поехали?
Максим неубедительно изобразил щенячий взгляд. Олеся с тяжелым вздохом кивнула. И мимо понеслись знакомые улицы, редкие фонари, горящие окна.
По пути через темный переулок Максим наткнулся на мусорный бак, а Олеся наступила на незнакомого кота. «Тернистый путь любви…» – проворчал горе-художник.
– Вот здесь напишем: «Я люблю тебя!» – потопал он по асфальту во дворе.
Художница пожала плечами и стала мелком размечать контуры будущих букв. Рисовать на асфальте оказалось удивительно трудно. Максим и Олеся отдыхали по очереди, но на «Я любл» все равно появился красно-белый след кроссовки.
– Так вот что значит быть художником! – пыхтел байкер.
– Мы не художники! – отмахнулась Олеся. – Мы маляры!
Под утро двое, все в пыли и краске, повалились на скамейку. Максимова куртка незаметно перекочевала Олесе на плечи. Та с усталой улыбкой рассматривала красивые ровные буквы. «Я люблю тебя!». Двумя цветами. Загляденье. Какая-нибудь девушка проснется утром, увидит, обрадуется. Точно обрадуется. Олеся бы обрадовалась.
– Макс, а кто у тебя здесь живет?
Он весь съежился, долго молчал, не отрывая взгляда от надписи. А когда Олеся уже перестала ждать ответа, тихо проговорил:
– Никого.