Эпилог

Более десяти лет прошло после Великой Отечественной. Многое произошло за это время в жизни народа. Тувинская Народная Республика вошла в состав Советского Союза. Залечились раны жестокой, кровопролитной войны, унесшей миллионы жизней. Возродились и вновь отстроились города и села, разрушенные войной. Расцвели сады, похорошела земля. Из памяти людей не стерлись ужасные картины войны, и эхо канонады долго ещё звучало в их памяти. Но жизнь продолжалась. Она шла вперед с новыми радостями и заботами. Рождалось новое поколение.
Анай-Хаак шла по уже знакомой улице. Она и раньше бывала здесь, на украинской земле, в составе делегации, когда передовиков из Тувы наградили поездкой на ровенщину, где воевали их земляки-добровольцы. Анай-Хаак запомнила, где похоронены Чылбак и его товарищи.
На этот раз она здесь проездом. Приехала навестить сына, который учится в Киеве, и заранее думала съездить к могилам земляков, постоять у красной мраморной доски, на которой золотыми буквами высечены имена дорогих ее сердцу людей.
Анай-Хаак несла букет роз. А в сумке, в маленьком холщовом мешочке, — землю, которую взяла у Дорт-Терека — четырех тополей, под которыми в детстве они с Чылбаком играли. Она подошла к памятнику и вдруг так заволновалась, что перехватило дыхание. Облегчение пришло, лишь когда заплакала.
Анай-Хаак долго стояла у памятника, думала, и вдруг заметила, что фамилия Чылбака написана неправильно. Она раньше читала только имя — Чылбак, а на фамилию не обращала внимания. Сейчас заметила — против имени Чылбака стояла фамилия Ондар, а не Монгуш. Она знала, что в пулеметном взводе были два Чылбака — Ондар и Монгуш. Один вернулся живой. А в списке фамилии перепутали. Но Анай-Хаак знала, что здесь лежит именно её Чылбак. Она положила цветы на мраморный постамент. Что делать с землей, куда ее посыпать?..
Послышались шаги. Анай-Хаак обернулась. Подошла женщина с ивовыми веточками в руках. Обе стояли молча, поглядывали друг на друга изучающе. Хрупкая, стройная, с тонкими чертами лица азиатская женщина, склонив голову, молчала. Лена не вытерпела, спросила первой:
— Простите, вы случайно не из Тувы?
Анай-Хаак удивилась и улыбнулась:
— Да, из Тувы. Приехала проведать земляков.
— Да, я знаю их. Бываю здесь часто.
— Вы тоже из Тувы?
— Когда-то жила в Туве. На золотом прииске в Нарыне.
Стоявшая перед Леной женщина вдруг побледнела.
— Вам плохо? Вам помочь? — подхватила её Лена.
— Может быть… Скажите, среди рабочих прииска вы не встречали парня по имени Монгуш Чылбак?
Лена чуть молчала, чтобы скрыть волнение, и ответила не сразу.
— Не только встречала, но и хорошо знала его. Отличный был парень. Настоящий, верный друг. Я ведь до последнего его вздоха рядом с ним стояла, когда он лежал в госпитале. Проводила до братской могилы. Он был моим другом, братом. Вы Саглай, сестра Чылбака?
— Нет. Меня зовут Анай-Хаак.
«Анай-Хаак! Она – улыбка весны! О ней шептал в бреду её любимый. Как нужно было любить женщину, чтобы перед смертью шептать ее имя как молитву…»
— Дайте руку, Анай-Хаак, — спокойно сказала Лена. — Я принесла веточки вербы, Чылбак её очень любил, особенно во время цветения. Он называл ее улыбкой весны. – Помолчав, Лена продолжила:
— После войны я не поехала в Туву. Осталась здесь, окончила мединститут. Замуж вышла, дочку родила. Я хотела дать ей имя Анай-Хаак, но никто не понимал, что это за имя. Назвала ее Ивой.
— У меня тоже растет сын. С его отцом мы недолго жили, разошлись, когда еще ребенок не родился. Я сыну говорила, что его отец погиб на фронте. Когда-нибудь скажу правду.
— Как зовут сына?
— Хулер-оол. Так Чылбака звали в детстве. Он был очень красивым ребенком. Его бабушка боялась, что черти сглазят. Поэтому по тувинскому обычаю его стали называть некрасивым именем, чтобы обмануть нечистую силу. Чылбак — значит чумазый.
Анай-Хаак вспомнила: у нее в сумке — земля. Вытащила мешочек. Объяснила Лене.
— Давай сюда. Под эту вербу.
Женщины вырыли неглубокую ямочку под вербой, насыпали в нее тувинской земли. Постояв еще у памятника, они пошли по аллее, тихо беседуя.
 
На родине Чылбака молодежь посвятила ему песню:
 
Баллада о невернувшемся солдате

На берегу реки родной
Для сына пела песню мать.
И стали песенку простую
Густые вербы напевать.
 
Малыш заснул, а вербы пели.
И почки лопались в тиши.
Под ветром песню напевали
Тихонько листья-малыши.
 
Мальчонка рос отважным, добрым.
И прут зеленый оседлав,
Носился по полю.
Казалось,
Он на коне летит стремглав.
 
Мальчонка рос.
Но день недобрый
Настал.
Пришла война-беда.
Бойцом отважным, добровольцем
Стать довелось ему тогда.
 
Не прут уже, скакун надежный
Его от юрты уносил.
И автомат его в сраженьях
Не одного врага скосил.
 
За свой народ сражался смело
Тувинец-парень на войне.
Он не вернулся.
В дальней дали
Сгорел в безжалостном огне.
 
Сложили песню люди.
Всюду
О павших воинах поют.
И до сих пор о парне вербы
Поют в его родном краю.