Шораан

Похолодало. Оленеводческая ферма спустилась с горных хребтов в тайгу, что в самом верховье Енисея, — Баш-Хеме. Это место довольно далеко от Центральной усадьбы.
В самой середине черного леса раскинулась солнечная поляна, заросшая борщевиком, баданом, кашкарой, вереском, лишайником, ягелем. Поляна называется Буланныг-Ой — Лосиная низина. В северной ее стороне разбиты серые и белые палатки.
Осенний день… Дождь, ливший несколько дней, наконец-то, прекратился. Красота необыкновенная! Небосклон не украшала, как бывало летом, семицветная радуга, зато на деревьях и травах жемчужно блестела роса. К вершинам темных хребтов с земли подымался туман, небо становилось синим.
— Сегодня будет ясный день! — радостно сообщил мальчик, ехавший на темно-сером олене.
С «Большой земли» пришла весть о прибытии вертолета. И правда, вскоре, сделав несколько кругов, вертолет сел на поляне перед аалом. Дети и взрослые побежали к нему.
Шораан на олене тоже устремился к вертолету, заранее предвкушая удовольствие: «Вот здорово! Полечу на нем, будет что рассказать ребятам!».
Вертолет привез врачей, почту и товары первой необходимости. Однако он должен был лететь дальше, и поэтому никого па борт не взял. Шораан огорченно посмотрел ему вслед.
Чтобы отвлечься, Шораан вместе с братом Хюлбюзеком поехал пригнать стадо оленей, разбредшихся по тайге «грибников». Грибы — любимый корм оленей, в поисках их они осенью проходят тайгу вдоль и поперек. Мальчик хорошо помнил наказ отца: когда идешь в тайгу, не забывай о ружье за плечами, ноже за поясом и котелке с топором на тороке седла. Поэтому он взял с собой малокалиберку.
Два брата поднялись на разные гряды. Завидев оленей, Шораан принялся стучать по кожаному мешочку с солью с призывным криком «Ку-ук!». Его голос эхом отзывался в тайге. Через некоторое время послышались характерные звуки, издаваемые оленями: у взрослых сердитые — «Хо-хо», у оленят ласковые — «А-ба! А-ба!». Стадо стало собираться со всех сторон.
Братья объединили пригнанных оленей и стали спускаться вниз.
— Сегодня они ведут себя как-то странно, — поделился подозрением Хюлбюзек.
Шораан, время от времени кричавший «А-айт! Ку-ук!», с удивлением спросил:
— Как?
— Ты разве ничего не замечаешь?
— Нет.
— Посмотри хорошенько.
Тут и Шораан отметил, что стадо испуганно озирается, тревожно ловит запахи тайги.
— Неужели волки нападали? Видно, некоторые олени еще не вернулись, и стадо чувствует это, — высказал догадку старший брат.
Шораан внимательнее осмотрел оленей, бежавших среди кустарника, и…
— Старший брат! — крикнул он, будто его ужалили.
— Что?! — испугался тот, натянул поводья и ухватился за ружье на плече.
— Шораан!.. Шорааи!..
— Что с ним? Где?..
— Нет Шораана! — чуть не плача, произнес мальчик дрожащим голосом.
Шораан — значит отвесная скалистая гора, покрытая кустарником. Мальчика назвали так, потому что он родился в верховьях Большого Енисея, у одной из отвесных скалистых гор Одугена. Потом мальчик дал это имя и своему любимому олененку, родившемуся там же. Олененок по кличке Шораан вырос, заматерел, стал вожаком стада. Был он крупным, как скала, темно-серой масти, с рогами, что корни дерева, мощным подгрудком, высоким хребтом. Потомки Шораана унаследовали его лучшие черты. На этой ферме до сих пор не было такого крупного самца.
Шораан очень любил своего тезку, то и дело ласкал его, разговаривал с ним. Теперь, не видя любимца, умолк и сник. Братья, пригнав оленей на ферму, сразу же тронулись в обратный путь. Вначале приехали па то место, куда накануне пригнали пастись оленей. Шораана там не оказалось. Тогда братья направились в разные стороны.
 
Мальчику все казалось, что его любимец где-то бегает, ему даже слышался его сильный, низкий голос «Хо!.. Хо!..» Внезапно олень остановился, заметив что-то впереди. Мальчик приготовил ружье и стал наблюдать. Сквозь заросли кустарника светлела маленькая полянка, на ней виднелись какие-то темно-серые крупные существа. Мальчику стало не по себе, по спине побежал холодок, сердце запрыгало. Ни во сне таких странных существ не видывал, ни в сказке не слыхивал. Иногда казалось, что это шевелятся корни деревьев, иногда — перекатываются трухлявые бревна. Что за мираж? Не веря своим глазам, мальчик несколько раз протер их. Однако те продолжали шевелиться. Мальчик немного успокоился, стал наблюдать дальше. Его олень тоже как будто пришел в себя, стал искать корм.
Успокоившись, Шораан увидел четкие очертания оленей. Самцов-быков! В отчаянной схватке они наступали друг на друга. Дикие самцы, что ли? Ох, скорее бы приехал старший брат!
Олени, казалось, намертво сцепились рогами, поочередно то пятясь, то наступая друг на друга. Трудно было понять, как еще рога выдерживают яростный натиск, казалось, они хрустят, ломаясь. Шораан спрыгнул с оленя, привязал его к дереву, сам сел на колодину и стал спокойно наблюдать поединок, подбадривая соперников.
— Так-так! Ну-ка, ну-ка, посмотрим, кто кого!
Вспомнилось, как он боролся с другом Диинмеем, и теперь, подражая секундантам борцов, с азартом приговаривал, цокая: «Ну-ну, опрокинь его! Дай ему! Ах, я бы сделал обманное движение!». Ему стало жаль, что нет сейчас рядом друзей, зря они поспешили домой! Вот приеду, будет что им рассказать!
Один из драчунов показался мальчику знакомым: темно-серой масти, с высокими позвонками, широким рыжим подгрудком, он походил на любимца.
— Шораан! — позвал юный оленевод.
Драчуны не обратили никакого внимания на зов и продолжали биться не на жизнь, а на смерть. Шораан быстро сел на оленя, сделал круг у полянки, осторожно приблизился к ней. Дикий бык был светлее. Видимо, схватились они давно, так как травы под ними полегли, обнажилась почва, а у самих бока сжались, животы впали. Они стояли чуть живые, сцепившись рогами и пригнув морды к земле. Рванись один из них чуть сильнее, и другой упадет.
Мальчик снова позвал:
— Шораан!
Ему стало жаль своего тезку. Бедный, теперь он устал, голоден. Был миг, когда показалось, что дикарь вот-вот уложит Шораана. Но вожак стада не из тех, кто сдается.
— Что же делать? Как помочь?
Маленький оленевод решил стрелять в дикого самца. А борцы, словно услышав подбадривания секунданта, схватились еще яростней. Теперь Шораан стал наступать на противника.
— Вот так, Шораан, так его!
Но тут дикий самец толкнул Шораана назад. Мальчик в беспамятстве схватился за ружье, начал целиться.
Солнце село на вершину хребта. Длинные тени деревьев упали на поляну. В это время Шораан резко оттянул противника — тот остановился, падая.
—Вот так, вот так!— раздался громкий крик, и ружье стрельнуло. Мальчик закрыл глаза.
В полузабытьи маленькому охотнику казалось, что воет пурга, шумит лес и кругом мрак. Когда он открыл глаза, оказалось, что светло, нет никакого ветра, только в голове продолжало шуметь. Драчунов уже не было. «Где же Шораан?» — промелькнуло тревожно в голове.
Олень стоял на противоположной стороне полянки, среди молодых деревьев. Он крутил своими большими раскидистыми рогами, время от времени тер их о деревья, копытил землю, будто приглашая: «Ну, кто еще будет драться со мной?»
— Шораан!— крикнул мальчик.
Тезка испуганно шарахнулся в сторону, потом оглянулся, узнал маленького хозяина и с грудным звуком «Хо-хо!», помахав подобными древесным корням рогами, легкой рысью направился к мальчику. Он походил сейчас на борца в победном «танце орла».
— Шораан! Шораан мой…