Глава десятая

Я уже старик, много знаю и помню. Но как странно, как мне непонятно до сих пор…
Тридцатые годы, и Тува обливается кровью. А одновременно, в те же самые дни, недели, месяцы – меняются ее люди, не то, что перекраиваясь на русский лад, а просто меняясь. Как странно, что жестокая война за власть в верхах не стала помехой в переменах…
…Так вот, вырывая с мясом друг у друга разнообразные должности и привилегии, расстреливая, вешая, рубя головы, – борющиеся собственно за власть не получили ничего особенного. Как ни странно, не стали и помехой в развитии республики. Листая архивные страницы, я могу лишь дивиться, что происходило на нашей земле в те годы. В наследство – да и то не всем, – лишь тем, кто помнит и понимает, осталась жгучая боль и стыд. Куда их денешь, что с ними поделаешь. Разве что время поможет. Борьба продолжалась и в 1921 году. Боже ты мой, старик умирает со стоном, младенец рождается с криком. Так всегда.
Маленькая моя Тува. Что за народ у тебя? Сейчас мне, старому человеку, говорят, что тувинцы не имели своей письменности. Если так, то какой юноша с раскосыми глазами писал на скалах твоих, Тува? Кто высекал слова нежности и почитания на камнях? Тува моя, уходя в дальние миры, благословляю язык твой, людей твоих. Благословляю тайгу, степь, дороги, которые всегда чем-то заканчиваются. Седую свою голову прислоняю к Улуг-Хему. Будь благословен, великий. Прощай.
… Прежде чем появится на свет, новая письменность Тувы прошла не одно испытание. В тридцатые годы набросок (нынче говорят «проект») письменного нашего языка составил монах, старший лама Чаданского монастыря Лопсан-Чимит Монгуш. Тогда же люди стали учиться грамоте. Я слишком стар, чтобы говорить бездоказательно.
«Собрание Политбюро ЦК ТНРП
Присутствуют:
члены бюро Чурмит-Дажы, Булчун, Шагдыржап, Хемчик-оол, Дондук, Сотнам, Данчай. Кандидаты в члены: Бодагандай, Кундуп, Сандак. Принимает участие: Нацов.
<…> IV. Согласно проведенной проверке каждая буква подходит фонетическому правилу тувинского языка. Исходя из этого, комиссия принимает за основу предложенный проект в шести пунктах. Назначить руководителем кружка по изучению тувинской письменности Дондука. Назначить членами кружка по изучению тувинской письменности Данчая и Тоткана».
Вскоре всех их взяли. Лопсан-Чинмита обвинили в том, что он является «руководителем Ак и Шуйской котрреволюционной группы, шпионом иностранной разведки». Его расстреляли с девятью товарищами в 1941 году.
Это я, как всегда, торопясь, забежал вперед. Через год после того, как Лопсан-Чимит предложил свой вариант письменности, объявили об официальном проекте. Еще через год стали выходить книги и газеты на тувинском языке. Появилось электричество, зажегся свет. Стали показывать кино. По дорогам побежали машины. Молодежь манили золотые и угольные прииски. Но главной отраслью республики оставалось скотоводство. Скотоводство. Жизнь, тепло, хлеб арата. Недаром первый вопросом вежливости в степи – о здоровье и сохранности скота.
В Туве тридцатых годов было полуторамиллионное поголовье. Социалистической задачей к 1941 году было увеличение поголовья до двух миллионов.
«Араты! Увеличим поголовье скота до двух миллионов!» – эти призывы занимали первые полосы всех местных газет. Они были понятны, потому что уже родилась тувинская письменность.
И ийи-тальцы не отставали от времени. Из центральных газет от 11 октября 1938 года:
«<…> под руководством активистов <…> Хойтпак-оола <…> Ногаан-оола <…> пришли работать <…> 24 человека. Два дня они работали под дождем, разбившись на три группы. Энтузиасты выполнили следующее:
— на территории 42 га 8 человек поставили снопы. Стоимость работ 21 акша;
—   8 человек взвесили 29 тонн зерна. Стоимость работ 30 акша;
—   еще 8 человек просушили 25 тонн пшеницы. Стоимость работ 17 акша 50 копеек будет;
—   18 числа намолотили зерна, стоимость 75 акша.
Итого прибывшие выполнили работ на сумму 145 акша 80 копеек. Расходы на них составили 61 акша 70 копеек.
Араткор Маскыр-оол».
Председатель сумона прискакал с другого берега, кричал:
–Раньше мы пешком ходили! Теперь машины водим. Потом полетели на ироплане, потом поплыли на самодвижущейся лодке пароходе! Как потом поедем?..
Как работали! Переходящее Красное знамя получили ийитальцы. Но и критиковали их тоже. В газете «Хостуг арат» опубликовали заметку под названием «Жаль брошенной машины»:
«Осенью 1938 года со склада в Ийи-Тальский сумон привезли новенькую сенокосилку. Уже нынче эта машина осталась в поле без присмотра. Аалы оттуда перекочевали, а когда спросили у водителя Чамбала, он ответил, что сохранность техники – дело начальства. Что по этому поводу думают руководители сумона Хойтпак-оол и Ногаан-оол?
Защитник».
Что за «Защитник»? Все знает, значит, свой человек. Свободный. И прав, что ругается. Доверили людям власть, разве можно работать спустя рукава?..