Сказочная страна. Царь Тана-Херел

Спустя некоторое время друзья, у кторых с завтрака крошки во рту не было, вдоволь напились сваренным Оскюс-оолом густым желтым чаем, наелись досыта жирной баранины, горкой лежащей в корытце-деспи[1]. Потом сидели, вытянув ноги, наслаждаясь отдыхом, откинувшись на вещи, сложенные по левую сторону юрты. Оскюс-оол и его старшая сестра Сай-Хоо из вежливости будто и не заметили, что Айдаш и Ангырма не умеют правильно сидеть в юрте – наверное, подумали, что таков обычай в их стране. Тана-Херел показался им более или менее знающим. Сидели, беседуя, и за разговорами усталые дети начали засыпать, – их головы склонились, глаза закрылись. Оскюс-оол, умилённо посмотрев на них, по очереди тихонько перенес троих путешественников на почетное место в юрте – дор, накрыл тонким шерстяным одеялом, а под головы пристроил подушки.
Дети, поспавшие совсем недолго, проснулись от громкого голоса, похожего на рёв бурной реки. Одновременно подскочив и протерев глаза, они оказались нос к носу с очень крупным, румяным мужчиной лет пятидесяти в богатом шелковом тоне[2], в остроконечной шапке.
– Вот, брат мой, друзья, с которыми сегодня я познакомился. Приехали искать потерянного драгоценного коня. Перед тем, как дать им встретиться с табунщиками, подумал я, что надо поговорить с вами. Ведь мы давненько не общались с жителями далеких стран, – объяснял Оскюс-оол.
Это Аксагалдай-Сайын-хавырчы, – понял Тана-Херел раньше всех. Мальчик поневоле вытянулся по струнке, и друзья сделали то же самое. Грозный человек, вновь пробуравив их немигающими зелеными глазами, смягчил выражение лица и громко расхохотался:
– Ну, удальцы-сорванцы, вы думали, что я глупец, не знающий людей! Ха-ха-ха! Подумали про Аксагалдай-Сайын-хавырчы, что он – не выезжающий из стойбища, не объезжающий землю ленивый мужик! На белом свете мало мест, где я не бывал. Разве что, как царь наш, не побывал я в подземном мире[3]. Нет, дети мои, вы неправду говорите: я и в Ак-Хеме был, и Ары-Хана знаю. Далекая страна. Конь, потерявшийся там, сюда вряд ли доберется. На единственной дороге к нам распростерлась война, над ней и птица не перелетит, под ней и суслик-пищуха не прошмыгнет, пусть и под землёй. Вы из других мест, даже одежда ваша не похожа на одежду людей Ак-Хема, и речь, как сказал Оскюс-оол, отличается. Без утайки рассказывайте нам, откуда пришли и куда идете?
Друзья приумолкли, растерявшись вконец: правда – неправдоподобна. К счастью, в это время вмешался Оскюс-оол:
– Пусть люди сами ведают, брат мой. Неужели мы будем допрашивать гостей? Помните, наш царь однажды так же поступил? Когда решил жениться на нынешней царице, дочери царя Бал-Бал Малчын-Эге? Прийдя в чужую землю, он Даш-Хурена своего превратил в стригунка в комках свалявшейся шерсти, а себя – в нищего мальчишку, и громко причитал: «Из стада Караты-Хана исчез верблюд, а я его ищу». Вот и они в чужой земле осторожны.
– И правда, Оскюс, в самом деле – кто их знает. Ты правильно вспомнил, как схитрил тогда Тана-Херел. Кто же вы такие? Если герои, как ваши настоящие имена? – спрашивал Аксагалдай-Сайын-хавырчы, никак не желая смириться.
Обстановка, несмотря на дипломатию Оскюс-оола, вновь накалилась, и Тана-Херел волнуясь, и думая только о том, как быстрее успокоить людей в юрте, начал отвечать:
– Нет, башкы[4], какие из нас герои! Мы, бедняги, какие есть, такие и есть. Где уж нам в кого-то превращаться. Вышли из чабанского аала, заблудились, и случайно забрели в ваши земли. Наше стойбище далеко отсюда, расставшись с ним, мы бедствуем. Не знаем, как вернуться домой. Встретившись со старшим братом Оскюс-оолом, мы немножко не так рассказали, простите нас…
Так, за разговором, смягчая ответы, Тана-Херел и поддержавший разговор Айдаш, казалось, успокоили подозрительного и любопытного Аксагалдая-Сайына-хавырчы. Но сомнения не исчезли бесследно. Расспросив и выслушав друзей, он уехал по делам, но по выражению его лица было ясно, что он твердо решил узнать, кто они и откуда.
– Утром мы обманули вас, прости нас, старший брат – сказал Тана-Херел Оскюс-оолу. – Мы испугались, внезапно попав в чужую, незнакомую страну. Наша страна отсюда… – начав так, мальчик некоторое время стоял, не зная как продолжить. Не скажешь далеко – вроде бы и поблизости. Но места Деспек, Кара-Суг, Шаалааш лежат незнамо где, трудно указать даже примерное направление, поэтому по привычке мальчик опять стал сочинять. – Очень далеко, должно быть, и глазом не видывали, и слухом не слыхивали. Можно сказать на дне мира – вспомнив слова, изредка используемые отцом в разговоре, использовал их подобным образом.
– Дно мира? А как оно далеко? Если с вершины хребта нашего Арзайты помотреть в бинокль с девяти суставами-частями, то, может, хотя бы очертания покажутся? И как вы, бедные, попали сюда из такой далекой земли, младшие мои, – в голосе Оскюс-оола послышались нотки сочувствия.
– А ваш брат очень крупный и разговорчивый, – встряла в разговор Ангырма.
– Брат – обычный человек. А если увидите самого нашего царя, его коня Даш-Хурена, то будете удивлены. В два раза больше обычного человека, два кулака как две дубины, коса на голове как хвост яка, невероятный исполин… – Оскюс-оол увлекся собственным рассказом.
– Ваши цари – люди особой породы, да? – заинтересовался своим тезкой Тана-Херела.
– Что это такое – порода? Я слышал, что деды и прадеды нашего царя были из других земель. Об этом запрещено рассказывать чужеземцам, но я вам доверяю, поэтому говорю. Впрочем, даже если это станет известно другим народам, что тут плохого. Я слышал, что Тана-Херел – потомок героя, что родом из дальней-дальней земли с высокими горами, уткнувшимися в небо, земли, которая служит подпоркой небу. Брат мой однажды рассказывал об этом, да и он и сам потомок тех героев. Только мама брата из нашей земли, да и предки отца тоже давно смешались с обычными людьми, поэтому он не очень велик телом. А царь наш унаследовал свое происхождение. Даже когда брал жену, выбрал царевну Балчын-Эге из дальних стран, – продолжил объяснять Оскюс-оол.
– А царица тоже великанша? – оборвала его Ангырма.
– Царица наша со станом прямым как пихта на Арзайты, высокая и стройная, необычно красивая. В целом мире не сыщешь второй такой прекрасной царицы. Только наш царь смог ее завоевать. Выехав искать царевну он, спустя ровно три года, вернулся с ней, друзьями-подданными, хорошим приданым и скотом. Во время той поездки он победил во всех спорах и состязаниях, уничтожил войну, которая длилась три времени, прошел через коварство тестя, умер и воскрес. Спустился в мир, где живет царь демонов, вернулся обратно живым и с добычей – девятью сокровищами Эрлик-Ловуна. Он – единственный человек в срединном мире, совершивший подобное. Рассказ о его подвигах может занять много долгих ночей! – Оскюс-оол выпрямился и преобразился от восхищения, его глаза сверкали, а голос стал громким и певучим.
Айдаш и Ангырма только краем уха слышали какие-то отрывки из сказания о Тана-Хереле на коне Даш-Хурене, но не читали, а Тана-Херел рос, слушая и читая древнюю сказку, почти всю выучил наизусть. Всё-таки тёзка героя. А вот друзья очень заинтересовались:
– Расскажи, Оскюс-оол! Увидеть бы вашего царя, – размечтались они.
Оскюс-оол, не дожидаясь повторного предожения, особым голосом, даже как-то мелодично, будто заклинания произносил, начал рассказ. Тана-Херел вспомнил – в точности как дядя Калзан по прозвищу Сказитель, рассказывавший детям и взрослым множество былей и небылиц долгими зимними вечерами. Он подумал, что красноречивый Оскюс-оол тоже когда-нибудь станет сказителем.
Друзья очень заинтересовались конем Тана-Херела Даш-Хуреном, и несколько раз переспрашивали – точно ли он разговаривал с хозяином и помогал ему. Но всё же не совсем поняли, как герой перескочил через место, где соприкасаются земля и небо. Айдаш, лишь этим летом в аале научившийся ездить верхом на смирном Допшер-Доруге, был в восторге от умища сказочного коня, и уверился: все приключения героя без Даш-Хурена закончились бы плачевно. На коне Тана-Херел перелетел через кипящее, ревущее неистовое море, выиграл скачки, да и в любом другом приключении без коня сделать было ничего просто невозможно. Тем более ожить после смерти – ну как тут без коня? Был бы Допшер-Доруг таким же, как Даш-Хурен!
Как ни странно, про это приключение Оскюс-оол знал мало: «Слышал, что конь, не оставляя тела царя, охранял его, а птица Хан-Херети[5] донесла весть до его сестер в горном мире, служащим опорой небес. И они прилетели, оживили брата. Про это сочинены песни, я тоже пою про это», – так он говорил, но что случилось на самом деле, не знал. Да и никто больше, скорее всего.
– А кто сочиняет песни о герое? – поинтересовался маленький тезка.
– Певцы. В народе издревле есть обычай сочинять песни о царях, героях и потом петь их везде. Мой покойный дядя был певцом, и меня учил. Поэтому иногда я, ничтожный, сам по мере сил пробую сочинять новые песни – признался Оскюс-оол.
– В нашей земле эти песни называют сказками, а певцов называют сказителями. Мы также знаем сказание о Тана-Хереле. Значит, все, о чем поется в этом сказании, было на самом деле? – спросил маленький Тана-Херел.
– Более или менее. Певец поет о том, что происходило, используя особые приемы, передает в искусно обработанном виде. И уж конечно, не всякий человек может быть певцом, бывают люди, обладающие этим даром с рождения. Я вот хочу стать певцом, но не знаю – смогу или не смогу – ответил Оскюс-оол.
Мальчик, выросший, слушая сказки, хотел узнать про Тана-Херела что-то новое, не вошедшее в сказание, и особенно – про эти самые особые приемы сказителей. Оскюс-оол, казалось, понял его желание, и начал рассказывать про самые последние события, происходящие в окрестностях Алдын-Булака. Оказывается, когда герой Тана-Херел завершил войну, которая длилась три времени, на этой земле больше не было войн. А потом в земли соседнего дружеского царя нагрянуло войско Караты-хана, и вновь начались битвы. Тана-Херел, конечно, помогал другу. Постепенно территория сражений расширялась, расширялась, и заползла-таки в земли царя Тана-Херела. Дети узнали, что сражения идут совсем недалеко.
– Даш-Хурен ранен. Появился человек с невиданным ранее оружием и, когда целился в Тана-Херела, конь привстал на обе задние ноги и успел прикрыть его грудью, иначе герой неминуемо погиб бы, – сказал Оскюс-оол.
– Бедняга Даш-Хурен, опять спасал хозяина! Поправится ли? – Айдаш совсем расстроился. Он, возможно, меньше бы расстроился, узнав о ране самого героя…
– Не найдено ни наконечника стрелы или копья, ударившего в грудь, но ранение серьезное. Даш-Хурен двое суток лежал, будто мертвый, потом потихонечку начал приподнимать голову, пить воду глотками. Старик Одучу[6] вчера сказал: теперь поправится, – радостно ответил Оскюс-оол.
– Сейчас герой Тана-Херел пешком сражается, да? Разве найдется другой конь, что понесет его? – поинтересовалась Ангырма.
 – Нет! У Даш-Хурена четыре года назад родился сын, теперь он второй конь царя. Скакун не хуже отца, не нарадуемся! – был ответ.
– Этот конь тоже понимает разговоры? А у Тана-Херела есть дети? – теперь заинтересовалась и стала сыпать вопросами Ангырма.
– Неизвестно, возможно, с хозяином и разговаривает. Есть старший табунщик, который ухаживает за скакунами царя. Меня к ним пока не допускают. И вправду, если задуматься, кони, на которых ездят герои, отличаются от обычных не только статью. Даш-Хурен совершенно особый! Десять обычных человек, таких как я или вы, свободно уместятся друг за другом на его спине. Если надо сесть в седло, понадобится забраться вон на ту высокую скалу, потому что стремя будет выше головы. Про детей – да, у нашего царя есть наследники: сын и дочь, но они еще маленькие. Сын похож на отца, ему только семь лет, а он уже больше меня, – Оскюс-оол еле успевал отвечать на вопросы.