Смерть Вали «розанчика»

Еще днем, насобирав топлива по опустевшим квартирам, мы усиленно топим железную печку, стараясь сбить минусовую температуру и растопить куржак, облепивший углы комнаты. На кованом сундуке, придвинутом вплотную к открытой дверце «железки» лежали маленькие кусочки блокадного хлеба, разрезанные на микроскопические дольки. Этот хлеб мы выкупали вечером, чтобы встретить Новый Год.

Мы были одни с Володей в этот вечер в квартире и с нетерпением ждали Валю-«розанчика». На днях тетя Вали сошла с ума, как и многие — от голода, съев при этом хлебные карточки, поэтому мы делились с ней своими пайками. Работать она уже не могла, но, живя не слишком далеко от нас, на углу Среднего проспекта и 12-ой линии, иногда заходила в нашу квартиру. Несмотря на разницу в годах — ей 16, нам по 11 — мы чувствовали себя ровесниками, она была нашим лучшим другом, и мы доверяли ей все свои мысли.

Пришла она часов в десять вечера и, расстегнув верхнюю пуговицу своего пальтишка, протянула нам своей исхудавшей рукой веточку ели и печально промолвила:

— Это вам на Новый год.

Володя, нюхая ветку, озабоченно спросил:

— Где взяла?

— Матросы дали, — промолвила Валя.

Мы долго любовались лапкой ели, вдыхали ее запах, гладили, потом, оторвав несколько иголочек, попробовали на вкус. Очень вкусно! Все кончилось тем, что как ни жалко нам было этой маленькой веточки, напоминавшей нам довоенное время, пришлось положить ее в чайник. Пусть будут витамины.

Залпы оружий возвестили о Новом 1942 годе. Мы, как взрослые, стукнув наши кружки с еловой заваркой, стали пить.

Утром, выйдя на улицу, я вдруг увидела Валю. Она лежала недалеко от дома. С помощью бабки Марины из 17-ой квартиры мы с Володей втянули ее на санки и увезли под старый клен. Там мы ее похоронили, засыпав снегом. Весной мы хотели Валю откопать и похоронить по-настоящему.

Все, кто знал эту девушку, говорили, что она умерла от голода, и от болезни сердца.