С. Кочетов. За счастье народа. Отряд Красной гвардии

В конце 1917 года по таежному Усинскому тракту группами и в одиночку, пешком и на попутных подводах двигались люди, одетые в необычную для здешних мест солдатскую одежду — в поношенные, видавшие виды шинели, стоптанные сапоги или порванные валенки. Это возвращались в Туву бывшие фронтовики первой мировой войны.
В Саянах крепчал мороз, перевалы заносило глубоким снегом, порывы ветра слепили глаза. Но люди шли бодро, порою в горах разносилось эхо солдатских песен. Солдаты стремились поскорее добраться домой, к своим родным и разделить с ними великую радость — народ взял власть в свои руки. Они несли с собой в далекий край идеи Великого Октября, пламенные призывы к новой жизни.
Подошли к первому поселку края — Турану и сразу почувствовали, что обстановка здесь совсем иная, чем в центральных районах России. В Туве по-прежнему хозяйничали чиновники, феодалы и кулаки. Они свирепо расправлялись с тувинской и русской беднотой за их попытки освободиться от гнета.
Прибывшие в Туву фронтовики в основном были выходцами из батрацко-бедняцкой и середняцкой среды. Многие из них принимали активное участие в боях за Советскую власть в дни Великой Октябрьской социалистической революции. Приход большевистски настроенных фронтовиков значительно усилил позиции революционных сил в крае, которые по призыву большевиков еще в начале декабря 1917 года на III съезде русского населения сделали первую попытку взять власть в свои руки.
Среди трудового населения усиливается работа большевиков. Громче раздаются требования создать Советы, отряды Красной гвардии. Остро встал вопрос об оружии. Нам было ясно, что впереди предстоит вооруженная борьба.
Мы решили обратиться в Верхие-Усинский Совет. За оружием поехал я и Артемий Калинкин. Из своих небольших запасов Совет нам выдал тридцать пять разнокалиберных ружей и на каждое — по сто боевых патронов. Оружие мы уложили на две подводы и, замаскировав его сеном, тронулись в обратный путь. Благополучно проехали Туран, спустились с Веселого, к ночи стали подъезжать к Белоцарску. И только тогда мы всерьез задумались: где же нам в Белоцарске ночевать?
От тяжелой дороги и груза лошади выбились из сил. Ехать прямо в Атамановку нечего было и думать. Остановиться у знакомых было опасно — голодные коровы могли растаскать с возов сено и обнажить винтовки, да и среди соседей могла найтись сволочь — казакам донести, а те за такое дело мигом в расход спишут. Выходит, некуда нам податься. Тогда я спрашиваю Калинкина:
— А не заехать ли нам, часом, к казакам в казарму, как на постоялый двор? И тепло и под охраной будем.
— Ты что, — заорал Калинкин. — Очумел что ли или шутковать собрался? Сам в петлю хочешь лезть. По мне лучше к медведю в берлогу, чем к казакам в лапы.
Разъяснил я тогда Калинкину свой план, и он согласился. Распределили мы с ним роли: я — с фронта возвращаюсь, а он меня встречает и домой с почетом везет. Вышло все как по писаному. К казармам подъехали с песнями. Дежурный разместил нас на нарах, а дневальному приказал присмотреть за нашими подводами. Ночь прошла благополучно, и ранним утром отдохнувшие лошади резво помчали нас в родную Атамановку, где нашего приезда с нетерпением ожидали товарищи. Много было веселья, когда они узнали, как мы провели за нос казаков.
В феврале 1918 года в Туве проходила подготовка к созыву IV съезда русского населения. В русских поселках, в том числе и в Атамановке, собирались бурные собрания, на которых население избирало делегатов на краевой съезд и давало им свои наказы. Главное, чего требовали трудовые крестьяне, — это образования краевого Совета, ликвидации контрреволюционных органов власти, вывода из Тувы казачьей сотни.
Съезд, состоявшийся 16—25 марта, избрал краевой Совет рабочих и крестьянских депутатов. Видя, что съезд начинает быстро принимать решения в пользу трудового народа, офицеры казачьей сотни приказали разогнать съезд и арестовать членов Совета. Но долго буйствовать им не пришлось. Обстановка складывалась не в пользу реакционеров.
С одной стороны, в ряде поселков стали создаваться красногвардейские отряды. С другой — из Минусинска в Туву спешила на помощь вооруженная экспедиция Минусинского Совета.
26 марта 1918 года Минусинский Совет решил снарядить в Туву экспедицию для того, чтобы помочь трудовому населению сломить контрреволюционное засилье в крае, укрепить Советы, содействовать созыву съезда тувинских аратов. Во главе экспедиции были поставлены члены Минусинского Совета И.Г. Сафьянов, М.М. Терентьев и Н.Г. Крюков. Экспедицию сопровождал хорошо вооруженный отряд, которым командовал тов. Зазыба. На вооружении отряда имелось трехдюймовое горное орудие, два станковых пулемета, сто десять трехлинейных и девяносто итальянских винтовок. Излишек винтовок был взят с расчетом на то, чтобы в Туве вооружить бедноту.
В такой обстановке казакам ничего больше не оставалось, как задать стрекача. Взяв с собой арестованных членов Совета Беспалова, Вовка и Цивинского, казачья сотня направилась через Монголию в Забайкалье. О случившемся сообщили в Усинск. Усинский Совет арестовал в качестве заложников купца Вавилина и его зятя — врача Высоцкого. Родственники заложников поспешили догнать казаков, чтобы сообщить им о требовании Усинского Совета — немедленно освободить членов краевого Совета. Офицеры сотни были вынуждены выполнить это требование. Так братская помощь Усинского Совета помогла освободить наших товарищей.
Одновременно с возвращением Беспалова, Вовка и Цивинского из казачьего плена в Белоцарск прибыла экспедиция из Минусинска. Прибытие посланцев Минусинского Совета помогло в организации и укреплении Советской власти в русских поселках Тувы, в усилении работы краевого Совета среди тувинского населения.
В марте 1918 года в Атамановке был создан Совет крестьянских депутатов. Для защиты молодой власти была нужна вооруженная сила. В начале апреля на собрании советского актива Атамановки был оформлен отряд Красной гвардии. Меня избрали командиром. Красногвардейцы были вооружены слабо. Наше оружие было разнокалиберным и состояло в основном из охотничьих ружей.
Для пополнения отряда вооружением и для пресечения возможных контрреволюционных выступлений было решено изъять оружие у местных купцов и кулаков. И вот в одну из ночей богатеи были захвачены врасплох и разоружены.
Вспоминается как разоружали купца Чазова. После полуночи я с одним из красногвардейцев подошел к его дому. Постучал. К двери подошел сам Чазов и заорал:
— Кого здесь леший по ночам носит?
— Василь Филипыч, открой, мил человек. В гости к тебе пришел, — ответил я, притворившись пьяным. Нужно сказать, что богатеи первое время охотно ночь-в-полночь принимали фронтовиков и всячески перед ними заискивали.
Узнав мой голос и, буркнув что-то себе под нос, Чазов приветливо распахнул дверь:
— Входи, входи. Всегда рад гостю дорогому.
Мы прошли в горницу. Увидев, что «дорогой гость» вооружен и пришел с товарищем, Чазов опешил. Приветливую улыбку словно ветром сдуло — на его лице появился недобрый оскал.
— В чем дело, Сергей Кузьмич? — спросил хозяин упавшим голосом.
Отвечаю вежливо:
— Мы к вам пожаловали за оружием. Одолжите нам на время ваш винчестер и браунинг.
— Ага, вон чего вы захотели! Ну что ж, пожалуйста, господа. С нашим удовольствием, за милую душу, — с подозрительной легкостью согласился Чазов и засеменил к кровати. Но я остановил:
— Не извольте беспокоиться, Василь Филипыч. Мы сами с вашего разрешения возьмем.
И на глазах удивленного, вконец озлобленного купца, «гости» извлекли из заранее им известного тайника оружие и, пожелав хозяину спокойной ночи, вышли на улицу. Весенний свежий ветер бодро гнал вдоль села последнюю поземку.
Видя укрепление наших сил, враги прибегали к разным подлостям. Купцы объявили бедноте бойкот и прекратили продажу товаров. Русская и тувинская беднота осталась без сахара, чая, табака, далембы и охотничьих припасов. Купцы тайно пытались перебросить свои товары в Западную Монголию. Посланные в погоню красногвардейцы нагнали купцов-саботажников и завернули подводы назад. Товары были конфискованы и проданы населению подхребтинских сел по удешевленной цене, а вырученные деньги были сданы в кассу Совета.
В конце апреля 1918 года в Белоцарск прибежал член Уюкского Совета Тимофей Власов и сообщил о том, что в Туране и в Уюке кулаки подняли мятеж и творят бесчинства.
Это известие встревожило крайсовет. В Уюк были направлены председатель Совета Беспалов и заведующий земельным отделом Крюков в сопровождении небольшого отряда под командой тов. Зазыбы.
Утром 4 мая выстрелами из дома уюкского кулака Микешина товарищи Беспалов и Крюков были убиты. Уюкские кулаки стали прятать и угонять лошадей с явным расчетом задержать красногвардейский отряд до подхода сил из Турана. Разгадав их замысел, тов. Зазыба стал спешно отводить отряд. Не успели они отъехать от Уюка 6—7 километров, как на них налетела пьяная кулацкая орда во главе с белыми офицерами. Отряд с боем отступил в горы и с трудом вернулся в Белоцарск.
Крайсовет попросил помощи из Усинска и сам организовал отряд из трех сотен. Одной из них командовал я.
На Енисее, как назло, начался ледоход. Он задержал нас примерно на сутки. Поэтому, когда мы подъехали к Уюку, нас уже встретил большой отряд усинских красногвардейцев под командованием председателя Усинского Совета А.Н. Филиппова. Усинцы захватили в Туране штаб бандитов и арестовали группу мятежников.
В степи были найдены истерзанные тела Н. Г. Крюкова и С. К. Беспалова. В Уюке были устроены торжественные похороны погибших товарищей. Над могилой красногвардейцы и трудовые крестьяне поклялись самоотверженно бороться за Советскую власть. Траурный митинг тов. Терентьев закончил следующими словами:
— Убийцы и их вдохновители понесут заслуженное возмездие. Поклянемся славным именем павших товарищей, что мы так же самоотверженно, не щадя своей жизни, будем стоять на страже завоеваний Октябрьской революции.
После похорон были созданы две комиссии — следственная и контрибуционная.
Следствием было установлено, что вожаками мятежа были кулаки и белые офицеры Неклюдов, Димитрюк, Мотвеенко, скрывавшиеся под видом агентов монгольской экспедиции, созданной еще при царе для закупа скота в Туве и Монголии. Кроме этих офицеров в убийстве товарищей Крюкова и Беспалова принимали участие уюкские подкулачники Русских п Симаков.
В минусинскую тюрьму на плотах было отправлено 22 бандита. Вместе с ними из Белоцарска «сплавили» бывшего комиссара Временного правительства Турчанинова и начальника переселенческого управления Федорова.
Для покрытия расходов на снаряжение отрядов, прибывших в район мятежа, и для уплаты лицам, производившим посев вместо ушедших в поход красногвардейцев, было решено взыскать с купцов и кулаков один миллион рублей контрибуции. Почему контрибуция была установлена именно в размере миллиона рублей, мне и самому было неясно, хотя я был председателем этой комиссии. Как бы там ни было, но 750 тысяч рублей с богатеев-мятежников было собрано.
Помню, с купчихи Сельдемешевой причиталось 10 тысяч рублей. Платить она отказалась категорически, предлагая нам вместо денег взять из ее лавки пудру, дамские чулки, зеркала и другой подобный товар. Но нам, конечно, духи и пудра в то время были ни к чему. Думаем, как же нам быть? Ведь мы не какая-нибудь, а контрибуционная комиссия, ударить лицом в грязь нам нельзя. И вот решили мы конфисковать у хозяйки самую дорогую для нее вещь — сепаратор.
У Сельдемешевой было около сорока дойных коров, и надоенное молоко требовало обработки. Четыре дня крепилась Сельдемешева, а на пятый полностью внесла 10 тысяч рублей. Только после этого у нее опять загудел сепаратор.
У купца Горчакова из подполья выкачали 60 тысяч рублей золотом, у кулаков Ширниных — много пшеницы. 
Руководимые большевиками Советы, после подавления мятежа, усилили свою работу в массах, провели V краевой съезд русского населения и всетувинский съезд. На этих съездах был оформлен договор о дружбе между русскими и тувинскими трудящимися края. В договоре говорилось, что в случае опасности они должны давать дружный отпор, защищая народные интересы общими силами.
Опасность для дела революции подошла быстрее, чем её можно было ожидать. В Сибири пала Советская власть. В конце июня 1918 года белые захватили Минусинск.
В этой трудной обстановке некоторые товарищи растерялись. Председатель краевого Совета Терентьев был хорошим, преданным нашему делу товарищем, но ему недоставало должной решительности. Вместо энергичных мер тов. Терентьев согласился в начале июля созвать чрезвычайный съезд русского населения Тувы с тем, чтобы просить у съезда гарантии о «неприкосновенности личности» для членов Советов и красногвардейцев.
Съехавшиеся на съезд купцы и кулаки, а также подоспевшие каратели из Усинска показали, как они понимают «неприкосновенность личности». У самого Терентьева выбили все зубы. Так сама жизнь лечила нас от вредных выдумок о «сердечности» врага. Неумолимой борьбе с врагом не на живот, а на смерть — вот чему еще раз учили нас развернувшиеся летом 1918 года события в Туве.
Вслед за карательным отрядом в Туву вместе с казачьей сотней возвратились ранее высланные Турчанинов и Федоров. Сразу же во всех поселках подняли головы кулаки. Члены крайсовета и все активные работники были арестованы, избиты и на плотах под балаганом отправлены в минусинскую тюрьму.
Каратели жестоко расправлялись с народом, творили насилия, учиняли порки и грабежи. Насильственным и обманным путем они занялись вербовкой в так называемое «добровольное казачество», обещая каждому «добровольцу» по 40 десятин лучшей под орошением земли. Но на эту удочку трудовые крестьяне не пошли.
Вот один из примеров. Купчиха А.Ф. Сафьянова заявила, что жители поселка Сушь — все красные, не записываются в казаки, травят ее посевы. Чтобы запугать жителей края, Турчанинов приказал выселить непокорных из поселка. Но и этим он не достиг своей цели. Сушенские крестьяне осели в поселках Подхребтинского района и впоследствии самоотверженно боролись за Советы в отрядах партизан.
Казачья сотня сразу после прибытия в Туву была направлена в западные районы, где нарастало аратское революционное движение. Казаки, подогреваемые офицерьем, сжигали юрты. 
Вооруженные араты совершают одно нападение за другим на казачьи заставы. Это стихийное аратское восстание к середине 1919 года приняло большой размах. Сколоченные насильственным путем группы русских дружинников отказывались воевать с аратами и, самовольно покидая заставы, возвращались в свои поселки. Восставшие дружинники арестовали в Подхребтинском районе находившихся там офицеров и казаков.
Отступая с Хемчика, казаки арестовали 35 аратов-повстанцев и передали их в Минусинске колчаковскому комиссару Тарелкину. Судьба многих из этих товарищей осталась нам не известной.
Нарастающее повстанческое движение русских и тувинских крестьян и приближение сибирской партизанской армии Кравченко и Щетинкина вынудило белогвардейцев удирать из Тувы. В начале июля 1919 года большая часть белогвардейцев уплыла на плотах в Минусинск, а Турчанинов побоялся искупаться в водах Енисея и удирал по суше через Тоджу. По дороге он был ограблен и убит собственными телохранителями.
Трудящиеся Тувы с радостью и надеждой ждали прихода в свой край партизанской армии.