И. Сафьянов. Революционная Тува. Помощь Минусинского Совета

В марте 1918 года Минусинский Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, чтобы помочь трудящимся Тувы в их борьбе с контрреволюцией, направил свою делегацию в сопровождении хорошо вооруженного отряда красногвардейцев. Вместе со мной находились возвращавшиеся в Туву товарищи Крюков, Терентьев и Непомнящий.
Была ранняя весна. Зеленела туранская степь, виднелись первые цветы. Красногвардейцы пели революционные песни. Весенний ветер далеко разносил бодрые молодые голоса, поющие о свободе и братстве народов.
Близ Турана мы встретили группу тувинских всадников. Узнав красногвардейцев, они оживленно нас приветствовали. Начались расспросы и обмен новостями. От них мы узнали об аресте Турчанинова и Самойлова. Позднее мы узнали следующие подробности. Покидая свою «резиденцию», Турчанинов вызывающе заявил: «Я скоро вернусь. Поставьте караул к моим вещам, чтобы все было в сохранности».
Товарищ Цивинский не стерпел такой наглости и погрозил Турчанинову прикладом. Только после этого белый «правитель» умерил свой грозный тон. Арестованные чиновники были отправлены в усинскую тюрьму.
Когда мы подъехали к Енисею, на левом берегу которого виднелись избушки Белоцарска, у переправы уже собралось несколько десятков тувинцев, которые выражали нам свою радость.
Лед на реке покрылся водой, и переезжать на конях было опасно, а. идти пешком — невозможно. Тогда тувинские товарищи быстро отыскали широкие доски и сделали из них настил, по которому мы и перебрались.
В Белоцарске был устроен митинг, в котором приняли участие все жители города и прибывшие группы конных и пеших тувинских аратов. Среди последних не было ни одного богача. С ними мы встретились несколько позднее. 
Немедленно после приезда нашей экспедиции в Белоцарск был восстановлен краевой Совет, а затем стали создаваться Советы и в русских поселках.
Трудовые аратские массы очень сочувственно относились ко всем нашим мероприятиям. О большом влиянии Советов на рост классового сознания аратов нам говорило много примеров.
Я был очевидцем того, как старый арат Тараачи собрал в своей юрте бедняков и говорил им:
— Крепко, казалось, врастала в землю своими корнями белая береза — дерево белого царя. Крепко, казалось, держался его трон, но трудовые люди разломали его в щепки и разбросали их по ветру. Плохо спится теперь и нойонам-богачам. Боятся они как бы свежим ветром и их юрты не опрокинуло.
А вблизи Шагонара группа молодежи звонкими голосами распевала сложенную в народе песню:
— Родимый край. Здесь все поет.
Здесь степь широкая цветет.
Здесь Улуг-Хем громадой вод 
Весь отражает небосвод.
Потоков шумная волна 
Волшебной прелести полна.
Она о прошлом нам поёт,
Она к свободе нас зовет…
Из среды простого народа выходили стойкие бойцы, они звали к свободе, к борьбе со своими вековыми врагами — феодалами.
На революционные мероприятия Советов контрреволюционеры ответили белым террором. В Уюке и Туране они подняли кулацкий мятеж, убили стойких большевиков С.К. Беспалова и Н.Г. Крюкова. После подавления мятежа было установлено, что его вдохновителями были Турчанинов, Федоров, туранский капиталист Горчаков, кулаки Микешин, Брюханов, Ионин, Казанцев и другие.
Крайсовет не стал судить этих бандитов на месте, а отправил их в Минусинск. Здесь следствие затянулось и после падения Советской власти в Сибири все эти преступники, вернувшись в Туву, жестоко мстили русской и тувинской бедноте.
Краевой Совет выдвинул на первый план вопрос о созыве съезда представителей тувинского народа. Наши приглашения, на съезд, разосланные по сумонам и арбанам, были очень сочувственно приняты тувинскими аратами.
Оба съезда — русский и тувинский — были назначены на одно время, но к установленному сроку съехались только русские делегаты. 11 июня 1918 года открылся V съезд русского населения края. Он избрал меня и М. Терентьева представителями на всетувинский съезд, который открылся 13 июня.
По поручению краевого съезда, Минусинского Совета и от имени правительства РСФСР мы горячо приветствовали тувинский народ и объявили, что Советская власть предоставляет ему право на свободное национальное самоопределение.
Один из участников съезда простой арат горячо поблагодарил нас от имени всех девяти хошунов Танну-Тувы за радостные вести и пожелания. Он сказал, что тувинцы питают самые дружественные чувства к русским, принесшим им свободу.
Русский и тувинский съезды утвердили дружественный договор между представителями русской колонии в Туве и представителями девяти хошунов Танну-Тувы. В договоре указывалось, что «в случае опасности с какой-либо стороны для тувинцев и русских, обе народности должны давать дружный отпор, защищая свои интересы общими силами».
Делегаты всетувинского съезда разъехались, а V съезд русского населения продолжал обсуждать текущие вопросы. В конце заседания съезда было получено телеграфное сообщение о падении Советской власти в Красноярске. Грозовые тучи опять стали заволакивать горизонты многострадальной страны.
Я получил телеграмму, обязывавшую меня немедленно выехать в Минусинск. Преодолев большие препятствия, моя лодка причалила к минусинскому берегу. Но события опередили мой путь. Прямо у лодки я был схвачен белогвардейскими офицерами, зверски избит и брошен в тюрьму.
С падением Советской власти в Сибири и началом иностранной интервенции для тувинского народа вновь настали черные времена. Командир карательного отряда и «воскресший из мертвых» Турчанинов вызвали тувинских феодалов и объявили им, что протекторат России над Тувой восстановлен. Они приказали арестовать и строго наказать бедняков — участников всетувинского съезда, объявившего о самостоятельности и независимости Тувы. 
Как ни свирепствовали реакционеры, они не могли задушить революционные силы. Оставшиеся на свободе большевики и бывшие красногвардейцы организовали нелегальные военные ячейки. Нарастало возмущение колчаковским режимом и среди аратских масс.
В ноябре в Минусинском районе вспыхнуло восстание крестьян. Колчаковские отряды жестоко подавили это восстание. Много восставших было расстреляно, минусинская тюрьма переполнилась арестованными. Однако часть активных участников восстания ушла с оружием в руках в Усинский округ и Туву, их появление очень встревожило Турчанинова. Он сообщал в Омск колчаковскому министру внутренних дел о нарастании революционного движения в крае и просил прислать сюда вторую сотню казаков и горную батарею.
Тревоги Турчанинова — «маленького Колчака» — были обоснованы. На Хемчике вспыхивает восстание аратов. Русские крестьяне, насильно мобилизованные в дружины, разбегаются с постов, отказываются стрелять в тувинских повстанцев. В Оюннарском хошуне появляется отряд Кайгала-Тараачи, которого Турчанинов в своих телеграммах называет «знаменитым разбойником».
Турчанинов объявил Кайгала-Тараачи вне закона и назначил большую награду за его голову. Он боялся, что Тараачи доберется до его головы и срежет ее без всякой награды. 
Нередки были случаи, когда казаки обкладывали юрты сухим хворостом и поджигали. Когда же запертые в юрте женщины и их дети пытались выбраться наружу, озверевшие казаки бросали их обратно в огонь. 
Восстание хемчикских аратов и подхребтинских дружинников против колчаковского режима, движение в Туву сибирской партизанской армии — все это обусловило бегство белогвардейцев. Турчанинов с небольшим конвоем отправился в Тоджу, рассчитывая оттуда пробраться в Минусинск, собрать силы и вновь двинуться на Туву. Но эти планы не сбылись.