Первые Советы в Туве

В конце декабря я и М. Семенов провели крестьянский съезд в Подхребтинском районе. Делегаты съезда высказались за созыв в январе 1918 года IV краевого съезда русского населения для создания в крае Советской власти.
Вернувшись в Белоцарск, мы созвали в рабочем бараке собрание, па котором сообщили о подхребтинском крестьянском съезде. К концу собрания в барак пришел усинский учитель Степан Константинович Беспалов. Он присутствовал на краевой учительской конференции и, узнав о собрании, поспешил к нам. Мы быстро познакомились.
Товарищ Беспалов заинтересовался работой съезда, настроением крестьян и посоветовал повести агитацию за создание Совета рабочих Белоцарска. Он подробно рассказал о задачах Совета и обещал поддержку. Пока шла учительская конференция, я каждый день встречался с этим замечательным человеком. Эти встречи оказали мне большую помощь. Беспалов во многом походил на Крюкова. И это не случайно оба были большевиками.
Предложения Беспалова нам пришлись по душе, и мы стали говорить с рабочими о своем Совете. В этой работе активно участвовали X.Ф. Лапшин, М.Д. Семенов, Т.И. Мальцев, И.И. Шубин, А.В. Родак.
7 января 1918 года в здании переселенческого управления собрались рабочие Белоцарска. На повестке дня один вопрос — организация Совета рабочих. Я, как умел, рассказал, почему нам нужен Совет. За создание Совета кратко выступили Семенов, Мальцев, Кургуренок и Лапшин.
На собрание каким-то образом затесался ярый противник Советской власти чиновник Поликевич. Он попытался нас взять на испуг: ваша затея — мыльный пузырь, политических прав вам не добиться, а если станете хорохориться, то вам заткнут глотки. Идя к выходу, он волком посмотрел, как мне показалось, в мою сторону и бросил: «Таким организаторам надо пулю в лоб».
Рабочий Тимофей Арлаков крикнул ему вслед: «Береги свой лоб, рябчик». У дверей стояло несколько казаков. Они смеялись над этой перепалкой, но в работу собрания не вмешивались.
Слово взял известный прихвостень переселенческой администрации Боярский, по прозвищу «Гвоздик»:
— Поликевич верно сказал, что у вас ни черта не выйдет, — начал бойко Боярский, но держать ему «речь» не удалось. Арлаков не вытерпел, соскочил с места и с крутой руганью попытался схватить Боярского, разинувшего от испуга свой рот. Подоспел Мальцев и усадил Арлакова. на место. Желание ораторствовать у Боярского как рукой сняло.
Совет был избран в составе А.В. Родака, Г.Ф. Волкова, Непомнящего, И.И. Шубина и Лобова. На организационном заседании председателем Совета избрали Родака, секретарем — Шубина.
На втором заседании 9 января мы решили направить телеграмму Красноярскому и Минусинскому Советам: «В городе Белоцарске организован Совет рабочих, просим всемерной поддержки».
Наряду с телеграммами направили в Минусинский Совет подробный доклад о положении дел в крае. Так, в окружении казачьей сотни и реакционного чиновничества переселенческого управления, купцов и кулаков, начал свою работу первый в Туве Совет рабочих Белоцарска.
Числа 12—13 января 1918 года от Красноярского Совета мы получили телеграмму, в которой нам рекомендовалось предложить казачьей сотне сложить оружие и разъехаться по домам. В обеденный перерыв состоялось экстренное заседание Совета. Объявить телеграмму казакам поручили мне.
Сказать откровенно, не так-то это было просто – идти одному к вооруженной сотне. Но телеграмма Совета мне придавала смелость. Ведь это было по существу распоряжение новой, но законной власти, власти рабочих и крестьян.
Дежурным по части в этот день был корнет Местергази. Я потребовал собрать сотню. Скоро в казарме собрались казаки. Я зачитал телеграмму и предложил выполнить указание Красноярского Совета. Казаки заволновались. Со стороны командиров послышались злые выкрики: «Мы не признаем Совета, и подчиняться ему не будем». Я покинул казарму, которая походила на разворошенный улей.
На другой день из Красноярска была получена новая телеграмма, на этот раз от комиссара губернской юстиции. В ней предлагалось выделить одного из наших товарищей на должность народного судьи и немедленно принять дела от царского судьи Барашкова. Турчанинову и командиру сотни от начальника почты Соболева было хорошо известно о характере нашей переписки с Красноярском и Минусинском. Им было ясно, что наш Совет забирает политическую власть в свои руки. И они решили, пока не поздно, разогнать его.
16 января я с Лапшиным работал у купца Брюханова. Лапшин случайно выглянул в дверь и сразу заметил, что дело неладно. Через слегка приоткрытую дверь была видна проходившая мимо группа казаков. Она конвоировала Родака и Шубина.
Потом мы увидели вторую группу казаков. Среди казаков я узнал стройную фигуру техника Волкова. «Ну,— подумал я,— теперь очередь за мной», — и побежал домой. Только успел сказать жене, что мои товарищи арестованы, как распахнулась дверь и в нее ввалились сотник Русских и судья Барашков.
Барашков откашлялся и объявил:
— Сейчас я зачитаю постановление комиссара по делам Урянхайского края господина Турчанинова.
— Не затрудняйтесь, — ответил я. — И так все понятно. 
Но Барашков все же зачитал постановление. Оно было кратким: арестовать и выслать из пределов Урянхайского края.
Жене стало плохо. Я не успел подбежать к ней, как из ее рук выпал грудной ребенок. Месяцем позже он умер.
В тюрьме я встретил ранее арестованных Волкова, Родака и Шубина. Они мне сообщили, что Лобов оказался провокатором, поэтому его и не тронули.
Делегаты от поселков, собравшиеся на IV краевой съезд, увидев какова обстановка в Белоцарске, разъехались временно по домам.
Впереди был трудный зимний путь, а у меня не было ни дохи, ни денег, ни продуктов. Но мне помогли мои верные товарищи: Арлаков, Семенов, Лапшин и К. Богданов. Они принесли мне все необходимое.
В полдень 19 января группа политизгнанников, провожаемая родными и друзьями, двинулась в далекий путь.
На заимке Сухорослова, что в 18 километрах от села Верхне-Усинского, нас уже ожидала делегация от Усинского Совета. По поручению А.Н. Филиппова нам предложили работать в Усинске. Шубин согласился, а я, Волков и Родак решили ехать в Минусинск.
26 января мы прибыли в Минусинск. На заседании Совета я по поручению товарищей рассказал о положении в Туве. По решению исполкома вся наша группа была кооптирована в Минусинский Совет. Я выполнял ряд поручений Совета, вступил в отряд Красной гвардии, участвовал разоружении красноярского белоказачьего дивизиона под командованием атамана Сотникова.
С радостью мы встречали редко доходившие до нас новости из Тувы. Товарищи наши вели подготовку к очередному съезду. В середине марта 1918 года в Белоцарске состоялся IV съезд русского населения, избравший краевой Совет рабочих и крестьянских депутатов. Взволнованно перечитывали мы телеграмму съезда, приглашавшую Крюкова, Крючкова, Терентьева, Родака, Волкова и меня вернуться в Туву.
И вот в конце марта в составе экспедиции, которую Минусинский Совет снарядил в помощь краевому Совету, я, Крюков и Терентьев отправились в обратный путь. В составе экспедиции был красногвардейский отряд под командой смелого и энергичного товарища Зазыбы.
До села Григорьевки отряд двигался быстро, а потом получилась заминка. Нужно сказать, что в этом селе было засилье кулаков, и они наотрез отказались выделить нам подводы. Никакие уговоры, мандаты и обещания не помогли. Не дают и баста!
Так прошло три дня. Делать нечего — решили взять кулачье «на пушку». Установили за околицей 3-дюймовое орудие и навели на село. Потом вызвали григорьевского главаря и заявили: если через два часа не дадут 40 лошадей, то Григорьевку снесем с лица земли. Пушка помогла. Не прошло и часа, как одна за другой стали из села на тракт вытягиваться подводы.
В Усинске нас ожидал отряд во главе с председателем Усинского Совета товарищем А.Н. Филипповым. Этот отряд должен был совместно с минусинскими красногвардейцами выступить в поход на Белоцарск, где бесчинствовала казачья сотня, разогнавшая краевой Совет. Но в последний час была получена телеграмма о том, что казаки ушли в Монголию. Таким образом, надобность в помощи усинцев отпала. Скоро мы были на берегу Енисея, где нас радостно встречали русские и тувинцы.
Сразу же после нашего прибытия был восстановлен краевой Совет. Председателем исполкома стал С.К. Беспалов, его заместителем — М.М. Терентьев, секретарем — И. Бабичев, заведующим земельным отделом — Н.Г. Крюков, казначеем — С.В. Галкин. Мне было поручено руководить крайпродотделом. По совместительству я исполнял должность начальника гарнизона.
Началась трудная организаторская работа. Все мы, члены Совета, не имели необходимого опыта, но нас поддерживали трудящиеся края. До нас доходили синейшие декреты и инструкции из центра. Почти во всех селах были созданы Советы. Началась национализация скота. Землю объявили собственностью государства, ее бесплатно отдавали в пользование трудовым крестьянам. Возникли народные суды, несмотря на политику феодалов и лам, большое количество тувинских аратов было тесно связано с Советами; они обращались к нам, как к своим братьям и защитникам.
Не забывал краевой Совет и про необходимость иметь свои вооруженные силы. Исполнительный комитет обратился к населению с призывом вступать в отряды Красной гвардии. Это обращение нашло самый живой отклик. Помню, первым в отряд вступил восемнадцатилетний рабочий Белоцарска Александр Норкин. Много забот было с обмундированием отряда, но и с этим делом мы справились. Из Чаа-Хольской базы монгольской экспедиции достали пятьсот аршин далембы, а наши женщины бесплатно обшили весь отряд.
Вечером 30 апреля состоялось заседание исполкома. Обсуждали, как провести первомайскую демонстрацию. В это время неожиданно явился член Уюкского поселкового Совета Т. Власов. Он сообщил тревожную весть — в Туране и Уюке кулаки подняли восстание. На этом же заседании решили направить в Уюк Беспалова и Крюкова и человек двадцать красногвардейцев.
1-го Мая 1918 года в 10 часов на демонстрацию вышли члены Совета, десятка три рабочих Белоцарска и несколько жителей из поселков. И вот эта небольшая группа прошла с флагом по узким дорожкам, петляющим меж неогороженных бескрыших домиков. Это была первая демонстрация в крае.
После демонстрации с краткой речью выступил тов. Беспалов. Не знали мы, не знал и сам Беспалов, что это была его последняя речь.
В полдень на двух больших лодках началась переправа на правый берег выделенного в поход отряда.