Глава десятая. Я вернусь!

Соскар не раздумывал и не сомневался, вступая в ряды ТНРА. А раз по состоянию здоровья подошел, то кто будет препятствовать законному желанию добровольно проходить воинскую службу? К тому же время военное. Соскар привел с собой собственного коня – его, конечно, сначала нужно выучить.
В одно время с добровольцем Соскаром ряды армии пополнил новый призыв. Таково требование военного времени. Учеба проводилась по сокращенной программе: тактика, стратегия, строевые. Наряды, уход за лошадьми. Дела навалились тяжелой лавиной. Ленин учил, что война есть испытание всех экономических и организационных сил каждой нации. Ни шагу назад! – сказал Сталин. Нет плохо оружия. Есть плохие стрелки – утверждал Ворошилов.
Соскар был полностью со всем вышесказанным согласен и старался как мог. Он никогда не затруднялся в стрельбах и верховой езде. Это знакомо каждому тувинцу с младенческих лет. Строевые занятия тоже было посильными: знай шагай, топай. Соскар затруднялся на теоретических занятиях. Что с него возьмешь, у бедолаги ни одного класса образования, грамоте и той сам выучился. Ничего не получается. Соскару изредка кажется, что онбалансирует на одной единственной кочке среди болота. Чуть в сторону, и не то, что до пояса – до ушей можно окунуться в грязь.
Таких как Соскар было много. Что говорить, таков был общий уровень развития. Где-то около года Соскар вместе с другими детьми степей и гор плыл по течению, блуждал в трех соснах, выживал как мог, но постепенно все же стал грамотным революционным солдатом. В начале 1943 года были ликвидированы воинские части в хошунах. Их присоединили к конному полку НРА.
Прибыв в Кызыл, ревармеец Соскар сразу же написал в ЦК ТНРП:
«Генеральному секретарю комитета Центрального Комитета ТНРПгвардии генерал-лейтенанту товарищу Тока.
Я, Кыргыс Соскар, родился в 1905 году всумоне Ийи-Тал Улуг-Хемского хошуна. В роду не было лам, шаманов, чиновников иосужден­ных. Мой отец Сульдем участвовал в Кобдинской войне, мои братья участвовали также в национально-освободительной революции Тувы.
Я ревсолдат, прошел полный курс тактической и практи­ческой учебы в НРА. Прошу разрешить отправиться на фронт Великой Отечественной войны. Вступив в ряды героической Красной Армии великого СССР, отдам жизнь для полного уничтожения немецко-фашистских оккупантов.
13 марта 1943 года».
Соскар долго думал, прежде чем написать это заявление. Тому есть причина: есть в его биографии места, на которых понимающий человек может споткнуться. Несколько раз обдумывал формулировки, писал, несколько раз рвал. Во-первых, ему пришлось сократить свой возраст, к его счастью, в то время в Туве не было строгой паспортизации. Во-вторых, он не стал подробно писать о своем происхождении: если будет хоть намек нато, что отец имеет чиновничье чинзе, а брат Буян сидит в тюрьме, его и близко не подпустят к фронту. По этим причинам Соскар с изрядным опозданием отправил свое заявление, его опередили сотни добровольцев.
Теперь Соскар день и ночь ждал ответа. Во время войны заминок быть не должно. ВТуву из СССР, прямо с фронта прибыл командир старший лейтенант И.Т. Кузнецов. С его приездом в мае в НРА стали формировать спецэскадрон.
20 мая 1943 года на фронт проводили тувинских танкистов под командованием лейтенанта Тулуша Нурсата. Теперь была очередь тувинских добровольцев-кавалеристов. Время шло, и лишь один вопрос мучил каждого: когда?
Вопрос об отправке тувинских добровольцев на фронт был оговорен и решен еще раньше на заседании секретариата ЦК ТНРП 26 декабря 1942 года. В присутствии Базыр-Сата, Анчымы, Сергека, Товарщтая, Намчака, Далганчыка Салчак Тока внес предложение об отправке в СССР революционной армии. Там же решили направить ходатайство об отправке в действующие части Красной Армии не менее 500 человек. Полковнику Суваку было поручено подготовить добровольцев, их лошадей, продукты, обмундирование, снаряжение. Читатель yжeзнает, что ходатайство было озвучено Тока наркому иностранных дел СССР в Москве в марте 1943 года.
Шли месяцы, уже август. Добровольцы, подавшие заявления об отправке на фронт, были как на иголках: когда? Даже терпеливого Соскара можно было сравнить с натянутей тетивой лука.
25 августа 1943 года на очередном совещании секретариата ЦК ТНРП был утвержден политсостав тувинского добровольческого эскадрона:
командир первого взвода старший лейтенант Оюн Оолак;
командир второго взвода старший лейтенант Куулар Дончут;
командир третьего взвода старший лейтенант Монгуш Сат;
командир четвертого взвода лейтенант Монгуш Доржу;
командир пулеметного взвода старший лейтенант Сат Бурзекей;
командир отделения санинструкторов лейтенант Тулуш Хургулек;
комиссар эскадрона старший лейтенант Монгуш Байысклан.
Утвердили и программу проводов, определив местом проведения Зеленый театр Кызыла. 31 августа 1943 года в 18.00. Собрание откроет политрук Х. Базыр-Сат, предоставив слово генеральному секретарю ЦК ТНРП гвардии генерал-лейтенанту товарищу С. Тока. Потом выступят представители общественности и родители. Потом всех пригласят на чаепитие в зеленый ресторан там же, в парке. 1 сентября 1943 года состоится митинг, посвященный проводам.
Лишь теперь стал известен список всех тувинских добровольцев. До отъезда осталось всего лишь пять дней, пять дней! Разнеслась весть, и словновышедшая из берегов река, потоком устремились люди изо всех уголков Тувы в Кызыл, кто верхом, кто пешком, чтобы проводить сыновей на фронт.
Соскар понял, что за пять дней письмо не дойдет до его аала. Отпросившись в части, он приехал к родственнику Ширин-оолу, работавшему заместителем председателя Тувинценкоопа. В ведении конторы была конюшня. Выслушав просьбу, Ширин-оол провел рукой по бритой щеке, и сказал:
– Можешь лошадь прямо сейчас выбрать какую хочешь. Мне ехать некогда, сходи в пожарную часть к Ном-Хуураку, пусть едет. Не ты один из Бapыкaедешь. Из Ийи-Тала и Хайыракане уходят несколько добровольцев. Надо и их родственникам сообщить.
Сержант Ном-Хуурак в тот же вечер, не мешкая, выехал в сторону Ийи-Тала.
Среди добровольцев много было знакомых Соскара. Тулуш Хургулек, Донгак Бегзи-Хуурак, Кыргыс Быштак-оол, Донгак Доржукай,Кыргыс Норбу-оол (его отец вместе со стариком Сульдемом участвовал в Кобдинских сражениях), Монгуш Кечил-оол (сын знаменитого чабана Кыдат-оола, перекочевавшего из Шекпээра Барун-Хемчика, чтоб его скот пасся на хороших пастбищах), самкомандир добровольческого эскадрона Тулуш Кечил-оол, Ховалыг Балчий-оол, Кыргыс Норжун, Ховалыг Бичен, Ховалыг Донгур-Кызыл, Адыг-Тулуш Биче-Кыс, Тулуш Базыр, Кыргыс Сенчен-оол, братья Оюн Седен-оол, Оюн Санчат-оол, Оюн Сараат-оол, Оюн Донгулак, Оюн Ойдупаа, Оюн Билчир-оол, ординарец летчика Кидиспея Тулуш Лама. Из всех девяти хошунов уходили добровольцы…
 
– Соскар идет на фронт!
Аал Соскара вел себя подобно взбесившемуся верблюду. Закололи барана, гнали араку, все, кто мог ездить на лошади, были в седле. Ончатпаа запрягла своего гнедого коня, надела шелковый халат. Не только тревожный и печальный, – исторический момент настал, надо достойно, с хорошим настроением проводить человека на войну. Мы смертны, доблесть бессмертна – так говорят тувинцы. И у русских так: бой отвагу любит.
Не только аал Соскара встревожился в устье Барыка. Сестра уходящего на фpoнт Норбy-оола Дарыймаа важно восседала на кауром иноходце. Старик Кыыдат-оол собирался, поглаживал свою похожую на яйцо лысую голову, поправлял длинную, как у дрофы, бороду.
Набрав продуктов, через три дня из Ийи-Тала, обгоняя друг друга, выехали десятки всадников.
– Я и богат, и себе не рад, какой же я без лошади бедный,– приговаривал Саванды, вытирая рукавом горячие слезы. Несчастный надел свою старую буденовку, рваную шинель, повесил на пояс пустые сабельные ножны. – Нет больше Мухортого, и я немощен. Патрон-сатрон нет, партизана Саванды нет.
Старик Сульдем тихо сказал усаживающейся в седло Ончатпе:
– Передай Соскару: отец постарел, уже не может сесть на коня, дочка. Нет у меня наказов сыну, скажи – буду ждать его.
Опять Кежикмаа вышла из юрты, держа в руках ведро с белым молоком и ложку-девятиглазку.
В те дни тихий Кызыл напоминал муравейник: во дворах люди, на дорогах люди. На окраине города, на берегу Улуг-Хема, на лугу – и днем дымят костры, и ночью колышется пламя. Везде суета, разговоры. Сильный человек смеется, слабый человек плачет.
Гонцы Ийи-Тала прибыли в Кызыл на рассвете 30 августа и остановились, как разрешили родственникам добровольцев, в военном городке на пригорке в степи.
Ончатпаа пригляделась к мужу и заметила, что выражение его лица стало строже, изменилась и фигура – исчез выдающийся в лучшие времена живот. Соскар стал стройным, словно конь перед скачками. Соскар тоже будто в первый раз посмотрел на жену: она все еще цвела красотой, но прежняя озорная улыбка словно застыла на ее лице. Может, в тот день, когда Соскар ушел в армию, или когда Ончатпаа услышала, что он уходит на фронт.
– Кто приехал? – сразу же спросил Соскар.
– Из аала я одна. Из хошуна многие.
– Как старики?
– Ничего. Бедный «Мухортый» без лошади остался в аале. Да и будь лошадь, не смог бы приехать, болен. Хойлаар-оолу и остальным некогда, косят. Начальство грозится тюрьмой, если не выполнят план сдачи хлеба.
– Война есть война, конечно… Но слишком уж жестоко с народом…
– Трудные времена настали.Да еще единоличников прижимают. Как ты уехал, все хуже и хуже. За людей не считают, – в когда-то красивых черных глазах Ончатпы сверкнули слезы. Соскар почему-то ждал, что жена, приехав, начнет плакать, или говорить, чтобы он как следует бил фашистов. Открытые правдивые слова вместо сладких неискренних будто растопили холод, поселившийся в нем. Соскар старался успокоить жену:
– Ничего, Ончат. После победы жизнь пойдет совсем другая.
31 августа, накануне дня отправки добровольцев, секретариат ЦК ТНРП принял последнее решение: назначить командиром капитана Тулуша Кечил-оола. Вечером в Зеленом театре прошло большое собрание, посвященное проводам тувинских добровольцев на фронт.
1 сентября 1943 года.
Осень в Туве всегда прекрасна: тепло, солнце. Синее небо каждый день ясно. Вода рек и ручьев прозрачна, светлые волны перекатываются над разноцветной галькой. Улуг-Хем тих и несет душевное умиротворение всем выросшим на его берегах.
1 сентября 1943 года. Этот день станет историческим для Тувы.
Видимо-невидимо народа на центральной площади Кызыла. Осень в Туве всегда наполнена цветами, но сегодня они в руках каждого. Играет духовой оркестр. На трибуну Дома Правительства поднимаются партийные руководители. Речь произносит генеральный секретарь ЦК ТНРП гвардии генерал-лейтенант Салчак Тока. Именно в тот день народ впервые увидел его в генеральской форме с золотыми погонами. От имени тувинских добровольцев выступили комиссар Байыскылан, рядовой Ойдупаа, санинструктср Севил. От родителей – Манчан-оол, Баазан, от школьников – Тома Булатова.
Грянула музыка. Смешались уходящие и остающиеся. Последние наставления, объятия, слезы. Каждый знает: война есть война. Кто-то вернется домой, кто-то останется там навсегда. Кому-то победа, а кому-то – смерть. Надо как следует попрощаться, насмотреться на любимых. Кто знает…
Опять грянула музыка. Добровольцы строем пошли вниз по улице, каблуки сапог отбрасывают мелкие камешки на пыльной дороге. Народ хлынул за строем.
На берегу Улуг-Хема добровольцы и провожающие вновь смешались. Паром группами переправлял добровольцев на правый берег. Соскар был в третьем взводе под командованием старшего лейтенанта Монгуша Сата.
Тувинцы по традиции на людях не обнимались и не целовались, даже на свадьбе не показывали своих чувств. Дети брали пример с взрослых. В другое время и Ончатпаа с Соскаром постеснялись бы, к тому же возраст солидный – как-никак они уже бабушка и дедушка. Но сейчас они стояли, крепко обнявшись на глазах тысяч людей, и Ончатпаа положила свою голову на широкую грудь Соскара: может быть, они видятся в последний раз.
Паром вернулся в очередной раз, добровольцев стали торопить. Ончатпаа наклонилась к земле, подняла два белых камешка величиной с ноготь большего пальца и протянула их Соскару:
– Возьми их, дорогой. Береги, не потеряй – так наказал отец. Вернешься домой, переправившись этим же паромом, и возвратишь их родному Улуг-Хему, как когда-то отец и Аайна.
– Что еще отец сказал?
– Что будет ждать.
Добровольцы стали подниматься на паром, и лишь теперь Ончатпаа заплакала:
– Пожалуйста, прошу: возвращайся домой, дорогой.
Соскар в последний раз обнял крепко и поцеловал жену, взошел на паром.
Натянулся металлический трос, и паром заскрипел дном на мелких камешках, затрещал бревнами, тихо тронувшись с места. От этого звука все оборвалось в груди Ончатпы.
Соскар последний раз крикнул с парома:
– Я вернусь!