А. Лукьянов. Борьба за Советы

В начале октября 1917 года русские крестьяне Тувы собрались на свой первый съезд. Работа съезда проходила под руководством большевиков Н.Г. Крюкова и М.Я. Крючкова. Видная роль в подготовке съезда принадлежала М.М. Терентьеву.
Обсуждали один главный вопрос — о создании краевого крестьянского союза. Я — делегат от Атамановки — горячо поддержал это предложение. Для меня, как и для большинства делегатов, было ясно, что союз крестьян края явится силой, с которой придется считаться всем.
Запало мне в память выступление Н.Г. Крюкова. Его небольшая речь произвела сильное впечатление на всех делегатов. В заключение он сказал: «Возьмите в свои руки все свои дела, устраивайте сами свои судьбы. Возьмите себе всю власть и никому ее не отдавайте».
Большевистские идеи делегаты съезда разнесли по всем поселкам, доходили они через нас и до тувинских аратов.
В конце года я был избран делегатом на съезд русского населения Тувы. Перед открытием съезда Н.Г. Крюков созвал собрание рабочих и крестьян. В этом собрании участвовали С.А. Непомнящий, М.Д. Семенов, А.П. Квитный, я и многие другие. Было решено поставить на съезде вопрос о создании краевого Совета рабочих и крестьянских депутатов.
Подавляющее большинство съезда единодушно поддержало предложение большевистской группы об организации Советской власти. Видя такое настроение делегатов от рабочих и трудовых крестьян, кулаки и купцы убежали со съезда и тем самым лишили нас возможности узаконить вопрос о создании краевого Совета. А комиссар уже не существовавшего Временного правительства Турчанинов с помощью казачьей сотни арестовал и выслал за пределы края Н.Г. Крюкова, М.Я. Крючкова и М.М. Терентьева.
Мы обратились к трудовому населению Тувы с обращением, в котором объясняли причину срыва съезда и призывали к борьбе за власть Советов. Это обращение получил на руки каждый делегат съезда. Вернувшись домой, мы выполнили свой долг и разъяснили как русским, так и тувинским беднякам их задачи.
Вскоре к нам, в Подхребтинский район, приехали рабочие Белоцарска С. Непомнящий и М. Семенов. Они провели у нас крестьянский съезд, который потребовал созвать в январе 1918 года IV съезд русского населения края и избрать краевой Совет рабочих и крестьянских депутатов. Но ни в январе, ни в феврале созвать съезд не удалось. В Белоцарске свирепствовали Турчанинов и казаки. Они разогнали первый рабочий Совет в Белоцарске.
Съезд открылся только 16 марта. В президиум избрали двух делегатов от рабочих — Д. Цивинского и М. Тетенькина и двух от крестьян — меня и Д. Лесковского. На съезде был образован краевой Совет, в который вошли товарищи Крюков, Крючков, Терентьев, Цивинский, Галкин и другие. Арестовали Турчанинова, его приспешника Самойлова и отправили в усинскую тюрьму.
В борьбе с реакционерами нам очень была нужна помощь Минусинского Совета. Такую помощь минусинские товарищи нам обещали оказать после ликвидации контрреволюционного выступления атамана Сотникова. Поэтому делегаты съезда были весьма обрадованы телеграммой тов. Крюкова, в которой сообщалось о разоружении дивизиона Сотникова минусинскими красногвардейцами. Аплодисментами и криками «ура» встретили мы это радостное сообщение. Кулаки Мясин, Мелегин и другие сразу повесили свои носы. Они рассчитывали, что этот дивизион придет в Туву к ним на помощь, но просчитались.
Уже в ходе съезда прибыли делегаты от Усинска — С. К. Беспалов и Ф.В. Кошелев. Мы бурно приветствовали коммуниста Беспалова и избрали его в свой Совет. Товарищ Беспалов стал вдохновителем и организатором всей последующей работы съезда и краевого Совета.
В Белоцарске оставалась хорошо вооруженная казачья сотня. Совет предложил казакам сложить оружие, арестовать офицеров, а самим выехать домой, в Забайкалье. К казакам послали двух делегатов — Кошелева и Лесковского. Они передали послание Совета и сразу же ушли из казармы. Этой ошибкой воспользовались офицеры и спровоцировали рядовых казаков на выступление против Совета.
Беспалов и я в это время находились на телеграфе, вели переговоры с Минусинским Советом. Здесь нас и арестовали казаки. Кошелев и Лесковский были ранены. Арестовали также Цивинского и Вовка. Забрав трех членов Совета заложниками, казаки бежали в Монголию.
Поздним вечером собрались делегаты съезда. Настроение у всех было тяжелое, но мы надеялись на помощь Минусинска. Делегаты выработали наказ краевому Совету — взять всю власть в свои руки, упразднить все старые управления, создать Советы в русских поселках, всемерно поддерживать дружеские взаимоотношения с тувинским населением.
Помощь от Минусинска пришла. С отрядом красногвардейцев прибыли И. Сафьянов, Н. Крюков и М. Терентьев. В Атамановке избрали сельский Совет, председателем которого был С.Е. Митряшкин, я — секретарем. Организовали свой отряд Красной гвардии. Командиром избрали С.К. Кочетова. Наш отряд участвовал в походе на Туран и Уюк, где был кулацкий мятеж.
В июне восстали кулаки и купцы многих поселков. Советская власть пала. Начались аресты и избиения.
В поселки белые послали карательные отряды, которые зверски пороли всех тех, на кого указывали кулаки. Меня так ударили в ухо, что лопнула барабанная перепонка. Плетями измочалили всю спину. Потом повезли в белоцарскую тюрьму. Здесь уже сидел избитый М. Терентьев. Он смазал, вернее облил йодом мою почерневшую спину. Но как нас ни били, выбить из нас веру в правоту нашего дела враги не могли.
Девяносто арестованных отправили на плотах в минусинскую тюрьму. Здесь опять били, как говорится, смертным боем. Меня, как заложника, посадили в камеру № 10 на третьем этаже. Высоко находилась эта камера, но она была самой близкой к земле… За каждого убитого белого офицера уводили на расстрел по шести заключенных из этой камеры. Таков был приказ Колчака.
Летом 1919 года мне, Гуркову и Кирьянову удалось бежать из тюрьмы. Днем отсиживались, а ночью шли по звериным тропам в Туву. Боялись наскочить на разъезды отряда Бологова, разбитого под Белоцарском партизанами Кравченко-Щетинкина. Питались грибами да ягодами.
В Усинске узнали, что сибирские партизаны уже прошли обратно в Минусинск. В Атамановке было неспокойно. Беспокоили белые банды и монгольские оккупанты. Но вот вернулись домой после победы над Колчаком наши подхребтинские партизаны и сразу жить бедноте стало легче и веселее. Подхребтинский партизанский отряд стал грозой для врагов.
Вновь выбрали сельский Совет. Председателем был А. Сниткин, а я, по старой памяти, — секретарем. Но мне приходилось не столько секретарствовать, сколько партизанить. Я числился в роте И.И. Тешукова. Был в бою на Оттук-Таше. В мае 1921 года я с девятью товарищами был послан С.К. Кочетовым в разведку к Шагонару. Мы установили, что банда Казанцева разделилась на две группы. Поползухин остался на Тарлакшыне, а сам атаман пошел на Хемчик.
Последний крупный бой у нас был в декабре 1921 года с генералом Бакичем. Наша рота и красноармейская часть стояли в Атамановке. Дали мы тогда «прикурить» Бакичу. Красноармейцы и партизаны дрались дружно и стойко. С нашей стороны потерь было мало, а враг был разбит наголову.
Много уже лет прошло с тех пор, а шрамы у партизан от побоев и ран не стерлись от времени. Также не стерлись и не сотрутся в памяти народной те незабываемые годы.