Книга вторая. Глава первая

По узкой дороге, что тянулась у подножия синих сопок и вилась по берегам таежных речушек, нескончаемой вере­ницей шли люди.
Впереди реяло знамя, изрешеченное пулями.
Дорога была крута и трудна. Временами она сливалась со звериными тропами, а на каменистых осыпях пропадала вовсе. Но вот она обозначилась яснее, стала шире, ровней. Люди прибавили шаг. Совсем близко был слышен гул бур­ливой реки.
А вот и сама река с коротким и странным названием — Ус… Мостов не оказалось. Стремительное течение на пере­катах валило с ног.
Пришлось сделать привал.
Лучше всякого отдыха была бы еда, но запасы провизии подходили к концу, их берегли. Саянская тайга могла пока накормить только незрелыми ягодами да черемшой. А силы иссякали с каждым шагом.
Коней тоже было мало. Даже тяжелораненых несли на самодельных носилках из тонких сырых жердей. Кто мог переставлять ноги, брел сам, поддерживаемый товарищами.
Шли медленно. Колонна растягивалась. То и дело при­ходилось останавливаться, ждать, пока подойдут отставшие. И все-таки шли. Шли днем и ночью. В дождь и слякоть, стараясь не думать о еде и сухой одежде. Шли через Саянские хребты в далекий неведомый Урянхайский край — Танну-Туву.
Одолевали крутые перевалы, тяжелую дорогу, голод усталость.
*   *   *
Сложная обстановка сложилась тем летом в Туве.
Пока белые держались относительно прочно, ожидавшие поживы отряды монгольских феодалов и китайского генерала Янь Шичао притихли. Но как только власть Колчака зашаталась, как только против белогвардейцев поднялись араты, те и другие устремились в глубь Тувы.
Трудно судить, как могли бы развернуться события, если б…
Восьмой месяц за спиной Колчака набирала силы Степно-Баджейская Советская республика и партизанская армия под командованием Кравченко и Щетинкина. Колчак бросил против них крупные соединения карателей.
Двенадцать тысяч солдат генерала Розанова с двадцатью пятью пушками и пятьюдесятью пулеметами начали осаду Баджея. Более семидесяти боев с хорошо вооруженным противником выдержали партизаны. Но силы были не­равными.
В июне 1919 года армия партизан вынуждена была отступить. Решили идти через Саяны, в Туву, чтобы там собраться с силами и вернуться назад или, в зависимости от обстановки, через Монголию выйти на соединение с частями Красной Армии. План этот, предложенный Александром Диомидовичем Кравченко, поначалу смутил и встревожил бойцов. Для чего гнать измученных в тяжелых боях людей через труднопроходимые перевалы, глухую тайгу?
Но другого выхода не было, и, обойдя Минусинск, занятый белогвардейцами, партизаны взяли курс на Урянхай.  Решение командования партизанской армии оказалось настолько неожиданным и дерзким, что белые поспешили отпраздновать победу. Генерал Розанов сообщил Колчаку: «Красные разбойники разгромлены окончательно и бесповоротно. Их главарь Кравченко, прихватив с собой мало­численный отряд латышей и собственную семью, чуть живой удрал в Монголию. Щетинкин тяжело ранен и, по слухам, застрелился. Остатки партизан вылавливаем и уничтожаем, как мышей».
Розанов получил благодарность верховного. Многие его офицеры были представлены к наградам.
А тем временем партизаны под красным знаменем шли через Саяны. Такой путь могли выбрать только смелые отважные люди. На три тысячи бойцов — шесть пулеметов. Много раненых. А маршрут… И врагу не пожелаешь!
Шли безлюдьем и бездорожьем. Шли, уверенные в правоте своего дела.
 
*   *   *
…Его задержали дозорные. С красными воспаленными глазами, набрякшими веками, с заросшим бородой лицом, в изодранной одежде, одним видом своим он вызывал подо­зрение.
Привели прямо к командующему. Задержанный изо всех сил старался прикинуться простаком, глупо улыбался.
Кравченко оглядел его изучающе, молча протянул кисет с табаком. Незнакомец схватил кисет, свернул самокрутку, жадно затянулся.
— Спасибо,— с дымом выдохнул он.
Он курил, наслаждаясь каждой затяжкой, а глаза бегали, выдавая беспокойство.
Кравченко взглянул на неопрятную бороду.
— Поди, из кержаков?
— Из них…
Та же глуповатая улыбка.
— Зачем же курите?
Запнулся. А уже не поправиться. Все-таки рискнул:
— В молодости… баловался…
Командарм, не давая опомниться, сыпал вопросами:
— Сколько лет?
— Примерно полста.
— Почему «примерно»?
— Ну, сорок восемь.
— Откуда?
— Из этих местов.
— А точнее?
— Из Ермаков.
— Как попал сюда?
— Заблудился.
— Интересный человек! Заблудился в родных местах! Молчавший до того Щетинкин спросил:
— Откуда у вас офицерские сапоги? Снова заминка и деланная ухмылка.
— Эти?.. Купил…
Кравченко подозвал адъютанта.
— Уважаемого гостя помыть, постричь, побрить, по воз­можности хорошо накормить. Потом — сюда.
Задержанного увели.
— Хорош гусь! — подытожил Кравченко.
После полудня, на привале, мнимого кержака привели снова. Это был совсем другой человек. Молодой, лет тридцати. Глаза уже не бегали, смотрели холодно и нагло. Ни следа прежней растерянности, но вымотан, видно, до крайности.
Назвать себя, отвечать на вопросы отказался.
Возиться с ним у командарма не было ни времени, ни желания. Отправил его в разведотдел.
Что он за птица, узнали через день. Его опознал один из партизан, бывший колчаковский «доброволец».
— Да это поручик Грибков!
Один из офицеров свиты Колчака, Грибков был послан в Туву с секретным поручением. Ему было предписано в случае перемены обстановки вывезти документы и ценности комиссариата по делам Урянхайского края.
Это выяснилось позже. Пока же поручик продолжал отпираться. Пришлось устроить ему очную ставку с корнетом Шмаковым, тоже бывшим офицером Колчака. Этот тип проник в партизанскую армию под чужим именем, но был разоблачен и теперь любой ценой спасал собственную шкуру.
— Грибков! Каким ветром? — закричал Шмаков, дружески приветствуя поручика.
Тот возмутился:
— Впервые вижу этого мерзавца!
Шмакова развеселило положение товарища по не счастью.
— Здесь не Омск. Давно из Урянхая? Выкладывай все как есть. Где Турчанинов? Вдвоем веселее будет на тот свет отправляться.
Больше Грибков не отпирался. Он в самом деле заблудился. С трудом выбрался на Усинский тракт. Где остальные? Погибли. С кем был? С комиссаром Турчаниновым, русским купцом и его женой. Еще один человек надежный был… Куда они все подевались? Купчишку «нечаянно» пристрелил Турчанинов. Комиссара прикончил он, Грибков. Таков был негласный приказ. При переправе через реку утонули жена купца и тот, кому он доверял, хорунжий… Дальше пришлось пробираться одному.
— Где документы комиссариата?
— Документы? — Грибков усмехнулся. — Архивы были отправлены раньше под надежной охраной в Минусинск. Турчанинов прихватил с собой только такие документы, которые звенели… Утонули эти документы. Вместе с золотом купца…