Глава двенадцатая. Сульдемы ищут Буяна

«Старикам не нужно перебираться на новое место». Кто знал, что старшая невестка Сульдемов, произнеся эти жестокие слова, потом брызгала вслед молоком, желая отцу и матери здоровья.
В новом аале старик Сульдем долго болел. Сославшись на духоту в доме, поставил юрту на лугу возле речки. Приезжал фельдшер, привозил лекарства, которые не помогли. Кежикмаа тайком позвала шамана Элдепа, но Сульдем прогнал его. Что сделает шаман, когда близок день смерти. Пора, пора Сульдему отправляться в мир иной.
В отчаянии Кежикмаа билась оземь. Не зная, что делать, позвала ламу Сандака, родственника. Правда, тихонько, тайно от людей. Упала в ноги:
– Этот старик совсем занемог, – плакала. – Скажи, что делать. У кого повернется язык донести на тебя?
Горе старухи не тронуло ламу.
– Дядя должен предстать перед бурганом, тетушка. Ни одна лекарственная трава здесь не поможет. Положись на волю всевышнего.
Все вынес старик Сульдем: нищету, пытки, пожар, войну, смерть. И никогда не обижался на жизнь: что мог, взял. Что мог, отдал. Самый главный, живой след – дети выросли, внуки повзрослели, и сам он запутался в своих потомках. Пора и честь знать. Вот только Кежикмаа…
– Душа моя, – неожиданно нежно позвал ее сдержанный Сульдем. – Даже Чингис-хан не смог удлинить жизнь. Что она? Хрустнет, как сухой сучок, и нету. Позови Айну. Если всевышний благословит, она поможет…
Айна, где ты? Как на грех, и от Буяна никаких вестей, будто от камня, брошенного в омут Улуг-Хема. Даже пены не видно. Оставил стремя и пропал. Кто отыщет младших, любимых? Кто, кроме них, отгонит смерть от старика отца?
Буяна искали дальше Хайыракана, дошли до ОВД Улуг-Хема. Там его след потерялся. Соскар сам еле вернулся. Нужно, сказал, спрятать голову под плоский камень.
Анай-Кара, черный козленок, жена врага народа Буяна и феодала Чудурукпая, тоже попала под пристальное внимание «органов». Спаслась не тем, что была партизанкой и председателем женсовета. Спаслась лишь тем, что была одинокой матерью. Партбилет у нее отобрали уже давно, за молитвы Зеленой и Белой таре в Монголии. Припомнили далекое прошлое: чуть не убила Анай-Кара живого человека. И детей Анай-Кары недавно выгнали из школы. Как она будет жить дальше?..
Буяна искал Соскар до Хайыракана, Анай-Кара в Шагонаре, Губанов в Кызыле. Где еще искать? Подняться на Саяны? Нырнуть в Улуг-Хем?
Саванды в своей юрте бормотал сам с собой:
– Как плохо, что я пешком, как плохо, что нет Мухортого… Бедный мой братишка, мой воробышек. Я и богат, и себе не рад. – смешливый Саванды скрипел зубами.
Это только пустая болтовня. Что может сделать Саванды? А Хойлар-оол, таскающий за собой всюду беременную «диспеек» Лизу? У него брат, у нее отец, у стен тюрьмы они и поплакали вместе.
«Кошечка», впрочем, объездила с отцом всю Туву. Мыла золото, учила язык, обычаи. Что белит – мастер, что стирает – хозяйка, что тару толчет, жарит – настоящая тувинка. И подружилась со всеми, под русские песни женщины аала работают.
Навоз, простой навоз, который иногда использовали как топливо, Лиза перенесла в огород, как могла, удобрила землю. Даже золу эта зеленоглазая кошка не выбрасывает, а несет в огород, и все женщины подражают выдумкам Лизы.
В конце лета устье Барыка преображается. Синеет и становится выше небо, вершины тайги желтеют, луга усеиваются копнами сена. Идешь – и высокие травы спутывают ноги… на коне едешь – из-за полыни тебя не видно.
Поспели и овощи в огороде Соскара. На черноземье возле воды сплошняком стоят кусты картошки. Капуста вымахала в обхват.
Осень. Аал Соскара готовился к перекочевке.