Оскюс-оол и дочь Курбусту-хана

Раньше раннего, древнее древнего, когда озеро Сут-Холь было маленькой лужей, а гора Сюмбер-Ула — холмиком, когда рога горного козла упирались в небо, а хвост верблюда тащился по земле, жил на свете парень, которого звали Оскюс-оол[1]. Ходил он всегда голодный и оборванный. И зимой и летом носил желтый войлочный хевенек и шапку из шкуры козленка. Отец Оскюс-оола умер, когда мальчику было три года, мать умерла, когда ему было пять лет. Не было у него ни брата, который бы родился раньше его, ни сестры, которая бы родилась после него. Жил одии-одинешенек. Летом ловил сусликов и мышей, а зимой просил у людей объедки.
Однажды он подумал: «Куда бы пойти, где еды побольше и люди подобрее?» И пошел на север. Долго шел и наконец на берегу большой белой реки увидел богатый аал. В середине его стояла круглая белая юрта, такая, что и девятью конями ее не окружить. Парень с трудом открыл дверь и вошел в юрту. На квадратном черном ширэ о восьми ножках восседал хан, а на девятислойном олбуке — ханша.
— Здравствуйте, хан и ханша, — сказал Оскюс-оол и поклонился до земли.
Хан глянул на него краешком глаза и, почти не шевеля губами, сквозь зубы спросил:
— Как тебя зовут-кличут, где твой аал-родина, откуда и куда идешь, падаль гнилая?
— Я — бедный, голодный сирота. Зовут меня Оскюс-оол. Когда приходит лето — ищу, где есть божа-хойтпак, когда приходит зима — ищу, где есть бора-быда,— ответил Оскюс-оол.
– Ну что ж. Раз так — пошлю тебя что-нибудь сделать. Пойдёшь, кулугур?
– Когда хан посылает, разве простой человек может не идти? Я согласен, хан, — ответил Оскюс-оол.
– Ладно, кулугур, налей себе помоев в собачье корыто, напейся и иди на мое поле. Там у меня растет просо шести сортов. Убери все просо, пока светит луна. Раньше восхода луны не начинай, после захода луны не продолжай! Успеешь все убрать — получишь мясо и одежду. А не успеешь — получишь плеть! — И хан дал Оскюс-оолу серп.
Бедный парень пошел на поле. Сел и ждет восхода луны. Наконец луна выкатилась на гребень тайги. Оскюс-оол начал работать. Когда он убрал просо пяти сортов, луна начала закатываться за гребень тайги.
— Постой, моя луна, подожди, дай мне закончить жатву! — крикнул бедный парень.
Но луна скрылась. Оскюс-оол пришел к хану.
— Я успел убрать просо только пяти сортов. И луна скрылась. Я кричал ей, но она все-таки скрылась. Просо шестого сорта я не убрал, — сказал бедный парень.
— Ах, не убрал? Ну, так получай, что заработал! — И хан избил бедного парня плетью. — Иди куда хочешь, кулугур!
Никогда не плакавший Оскюс-оол шел по степи и плакал. Он думал: «Если бы я не взялся убирать просо злого, как собака, хана, я бы мог поймать суслика и был бы сыт. И никто бы меня не бил». Усталый парень начал ловить сусликов. И все шел и шел на север.
Наконец пришел к устью Улуг-Кара-Хема. На берегу стоял богатый аал. В середине его высилась белая юрта, такая, что и девятью конями ее не окружить. Парень с трудом открыл дверь и вошел в юрту. На девятислойном олбуке восседал хан, на четырехслойном — ханша.
— Здравствуйте, хан и ханша, — сказал Оскюс-оол и поклонился до земли.
Хан, почти не шевеля губами, спросил:
Как тебя зовут-кличут, где твой аал-родина, откуда и куда идешь, падаль сгнивающая, гнида поганая?
– Я бедный Оскюс-оол. Летом ищу, где есть божа-хойтпак, зимой ищу, где есть бора-быда,— ответил Оскюс-оол.
– Раз так — пошлю тебя что-нибудь сделать. Пойдешь, кулугур?
— Когда хан посылает, разве простой человек может на идти? Я согласен, хан, — ответил Оскюс-оол.
— Тогда иди убирать мое просо шести сортов. Убери его, пока светит солнце. Раньше восхода солнца не начинай, после захода — не продолжай! Успеешь все убрать — получишь мясо и одежду. А не успеешь — получить плеть!
И хан приказал слугам налить парню помоев в собачье корыто. Бедный парень напился, взял серп и пошел в поле. Сел и ждет восхода солнца. Наконец солнце выкатилось на гребень тайги. Оскюс-оол начал работать. Когда он убрал просо пяти сортов, солнце начало закатываться за гребень тайги.
— Постой, мое солнце, подожди, дай мне закончить жатву! — крикнул бедный парень.
Но солнце скрылось. Оскюс-оол пришел к хану.
— Я успел убрать просо только пяти сортов. И солнце скрылось. Я кричал ему, но оно все-таки скрылось. Просо шестого сорта я не убрал,— сказал бедный парень.
— Ах, не убрал? Ну так ничего и не получишь! Получай что заработал! — И хан избил бедного парня плетью. — Иди куда хочешь, кулугур!
Оскюс-оол шел по степи и плакал. «Зачем я ходил к ханам? — думал он. — Лучше бы я ловил рыбу и сусликов и был бы сыт». Он шел, шел и взобрался на гребень огромной желтой тайги. На той стороне тайги в середине длинной желтой степи сверкала вода. «Добраться бы поскорее до этой воды. Там я наемся рыбы», — подумал парень. Желтый хевенек его износился, старые идики его изорвались. Кое-как добрался он до воды и увидел, что это — Золотое озеро. «Ну теперь-то я наемся рыбы, окрепну,— подумал он,— а то я совсем ослаб». Вдруг он услыхал шум крыльев и человеческие голоса. «Откуда здесь голоса, в этом глухом месте?» Он спрятался в тростник. И увидел, что из верхнего мира спускаются три лебедя. Вот они сели на берегу. И вдруг сбросили одежды из перьев. Оскюс-оол увидал трех красавиц, излучавших свет солнца и луны. Красавицы побежали купаться в Золотое озеро. Удивленный парень вскочил и спрятал лебединую одежду младшей из них.
Скоро красавицы вышли из воды. Старшие накинули на себя одежду из перьев, обернулись птицами и взмыли ввысь. А младшая всё бегала по берегу — никак не могла найти своей одежды. Она заплакала и опустилась на траву.
«Что же это? — подумал Оскюс-оол,— из-за меня, значит, отстала от своих сестер? Нельзя ее оставлять одну!» Он вышел из тростника, протянул ей лебединые крылья и сказал:
– Красавица, вот твоя одежда, не плачь! Я спрятал ее — хотел на тебя посмотреть… Скорее лети, догоняй своих сестер.
– Ты меня погубил, Оскюс-оол! — сказала красавица.— Зачем ты брал в руки крылья? Что мне делать? Владыка верхнего мира, Курбусту-хан, — мой отец. Теперь он не откроет мне дверей своей юрты, он скажет: «От тебя пахнет человеком из светлого мира». Владыка Золотого озера, Узуту-хан, Водный хан, — мой дядя. И он не впустит меня в свою юрту, и он скажет: «От тебя пахнет человеком из светлого мира». Куда мне теперь идти? — И она горько заплакала.
— Что же я наделал! — вскричал Оскюс-оол. И он загоревал, как никогда раньше не горевал. А потом сказал:
— Пойдем со мной. Если умирать — умирать будем вместе, а жить — так жить будем вместе!
— Я согласна,— сказала красавица, и они пошли на юг. Ловили рыбу, ловили сусликов — тем и жили.
Наконец они пришли к аалу Караты-хана, который стоял у подножия Улуг-Кара-Тайги. Скота у хана было выше головы, добра — выше плеч.
— Давай будем жить возле ханского аала, — сказал Оскюс-оол.— Я буду делать, что прикажет хан. И тогда он будет давать нам печень и легкие заколотого им скота и молоко его дойной козы.
Они построили себе чум из березовой коры, а наутро Оскюс-оол пошел к хану.
— Зачем пришел, Оскюс-оол? — спросил хан.
— Я пришел что-нибудь сделать для вас и попросить за это печень и легкие заколотого вами скота и молока вашей дойной козы.
— Нет, парень, ты ничего не получишь. На нашем свете давно не идут дожди, трава не растет, скот тощий. А у тощего скота не бывает печени, у тощей козы нет молока! Сделай так, чтобы пошел дождь, чтобы выросла трава выше головы, тогда я тебя награжу мясом и добром выше плеч.
Оскюс-оол вернулся в свой чум и обо всем рассказал красавице.
– Что же делать? Разве я смогу вызвать дождь? — закончил он.
– Не печалься, Оскюс-оол! Я вызову дождь. Пойди к хану и скажи: «Будут на вашей земле дожди, только дайте мне шерсть белой овцы и кусок красного шелка».
Оскюс-оол пошел к хану и сказал, как научила красавица. Хан удивился, но дал и шерсть и шелк. Красавица что-то написала пальцем на шелке, а из шерсти сделала нить. Утром она надела лебединую одежду и улетела в верхний мир. Там она привязала шерстяной ниткой кусок красного шелка к березе. И вернулась на землю, в свой чум.
Небо заволокло тучами, и хлынул дождь. Он лил три дня без перерыва, потом шесть дней без остановки, потом девять дней без устали, а потом тридцать дней без передышки. А всего шестьдесят дней — два месяца лил дождь, не переставая. Распустились листья на деревьях, выросли высокие сочные травы. Скот Караты-хана ушел в эти травы и затерялся в них. И вот хан увидел: еще немного воды — и половина его скота утонет, еще немного дождя — и половина его добра уплывет. Испугался хан и послал своих верных слуг Булагачи-хаа и Чечен-хаа к Оскюс-оолу.
— Скажите ему, чтобы скорей прекратил свой дождь! Хватит! Тонет мой скот, уплывает мое добро! — закричал хан.
Слуги прискакали к Оскюс-оолу и, не входя в чум, крикнули:
— Хан приказал, чтобы ты прекратил свой дождь! — И ускакали.
Красавица улетела в верхний мир, отвязала от березы красный шелк, и дождь перестал. Небо стало ясным, трава под солнцем заблестела. Оскюс-оол пошел к хану.
— Хан, вы обещали мне награду — я пришел за ней.
— Это хорошо, Оскюс-оол, что ты сумел вызвать дождь и вырастить траву! Садись, вместе будем пировать!
Потом хан сказал:
— И ты устал, и я устал. Надо выспаться. Завтра получишь награду. Где ты хочешь спать: у меня или в своем чуме?
— Пойду в свой чум,— сказал Оскюс-оол.
Назавтра, когда он пришел, хан пил чай.
— Зачем пришел, Оскюс-оол? — спросил хан.
— За наградой,— ответил бедный парень.
— За какой еще наградой? Такому буяну давать награду?! — закричал хан.
— Да-да,— заговорил подскочивший слуга Чечен-хаа, – этот парень вчера напился и кричал, ругался.
— А что же говорил этот кулугур? — спросил хан.
– Он говорил: «Если у хана нет дворца из прозрачного стекла, то я его и ханом не считаю!» — сказал Чечен-хаа.
— Ах вот как, кулугур?! Ты меня ханом не считаешь? Тогда достань мне дворец из прозрачного стекла! А не доставишь — шею сверну! Иди, ничего не получишь, пока не будет у меня стеклянного дворца! — сказал хан.
Оскюс-оол в слезах вернулся домой и обо всем рассказал красавице.
— А есть ли в этом мире дворец из прозрачного стекла? — спросила она.
— Я не только его не видел, но даже никогда не слыхал о нем,— ответил Оскюс-оол.
— Такой дворец есть, наверное, только в нижнем мире, у моего дяди Узуту-хана, хозяина Золотого озера. Тебе придется идти к нему. Но и он может тебе шею свернуть,— сказала красавица.
— Пусть, если на то пошло, свернет мне шею твой дядя, Узуту-хан, а не Караты-хан! Этому обманщику не позволю себя трогать!
— Тогда иди к Караты-хану и попроси шерсть желтой овцы и кусок желтого шелка, — сказала красавица.
Оскюс-оол пришел к хану.
— Я достану вам дворец из прозрачного стекла, только дайте мне шерсть желтой овцы и кусок желтого шелка.
Хан удивился и приказал на этот раз остричь желтую овцу. Оскюс-оол взял шерсть и шелк и принес в свой чум. Красавицачто-то написала на шелке, а из шерсти сделала ццть. Она привязала нить к шелку и дала ее Оскюс-оолу.
— Иди к Золотому озеру, на то место, где мы с тобой встретились. Забрось шелк в озеро, а нить крепко держи. Когда шелк коснется дна, скажи: «Узуту-хан, мой дядя в нижнем мире, соблаговолите подарить мне вал дворец из прозрачного стекла!» Если нить натянется — осторожно вытягивай. Этот дворец очень легкий. Ты возьмешь его на плечи и отнесешь Караты-хану.
Оскюс-оол пошел к Золотому озеру. Он забросил в озеро нить и крикнул: «Узуту-хан, мой дядя в нижнем мире, соблаговолите подарить мне ваш дворец из прозрачного стекла!»
Вдруг нить со звоном натянулась, парень начал ее осторожно выбирать, и над озером всплыл дворец из прозрачного стекла. Лучи солнца разбивались о его стены и превращались в радуги. Оскюс-оол подтянул дворец к берегу, взял его на плечи и отнес Караты-хану. Чтобы посмотреть на прекрасный дворец, в аал хана сбежались все воины, все слуги, все его подданные. Обрадованный хан сказал:
— Сейчас я устрою великий праздник. Садись, Оскюс-оол, пируй со мной. И стали они пировать.
Потом хан сказал:
— И ты устал, и я устал. Надо выспаться. Завтра получишь награду. Где ты хочешь спать: у меня или в своем чуме?
— Пойду в свой чум,— сказал Оскюс-оол.
Назавтра, когда он пришел, хаи пил чай.
— Зачем пришел, Оскюс-оол? — спросил хаи
— За наградой, — ответил бедный парень.
— За какой наградой? Такому крикуну награду?! — закричал хан.
— Да-да, — заговорил подскочивший слуга Булагачи-хаа, — этот парень вчера напился и всех ругал, на всех кричал.
— Что же говорил этот кулугур? — спросил хан.
— Он говорил: «Если у хана нет войска, бушующего, как море Калчаа-Далай, то я его и ханом не считаю!» — сказал Булагачи-хаа.
— Ах вот как, кулугур! Ты меня ханом не считаешь? Тогда достань мне войско, бушующее, как море Калчаа-Далай! А не достанешь — шею сверну! Иди, иди, ничего не получишь, пока не будет у меня этого войска! — сказал хан.
Оскюс-оол в слезах вернулся домой и обо всем рассказал красавице.
— А есть ли в этом мире войско, бушующее, как море Калчаа-Далай? — спросила она.
— Я не только его не видел, но даже никогда не слыхал о нем, — ответил Оскюс-оол.
— Такое войско есть, наверное, только в верхнем мире, у моего отца Курбусту-хана. Тебе придется идти к нему. Но и он может тебе шею свернуть, — сказала красавица.
— Пусть, если на то пошло, свернет мне шею твой отец Курбусту-хан, а не Караты-хан! Этому обманщику не позволю себя трогать! — крикнул Оскюс-оол.
— Тогда ты полетишь в моей одежде в верхний мир. Там ты увидишь семь белых юрт с одной стороны и девять белых юрт с другой стороны. А за ними рваная черная юрта. В нее и входи. Там увидишь седую старуху. Из волос ее торчит сено. Ничего ей не говори — она все на свете знает и всех на свете знает. И тебя она знает. Старуха предложит чай — пей. Предложит сахар и лепешки — ешь. Пока хан тебя не позовет, к нему не ходи,— сказала красавица.
Оскюс-оол надел лебединое одеяние и устремился в верхний мир. Он прошел мимо белых юрт и вошел прямо в рваную черную юрту.
– Сынок мой, Оскюс-оол, проходи, садись,— сказала старуха. Она сварила чай, поставила лепешки, сахар, Оскюс-оол начал пить-есть. Вдруг вошла красавица.
– Кто ты, как твое имя-прозвище, где твой аал-стойбище, откуда и куда идешь? — спросила она.
– Я — Оскюс-оол, живу в светлом мире с Сияющей красавицей, излучающей свет солнца и луны. Злой Караты-хан несколько раз обманул меня, и вот я пришел пригласить войско моего тестя Курбусту-хана, войско, бушующее, как море Калчаа-Далай.
— Наконец-то она нашлась! Она давно потерялась, и мы никак не можем ее найти! Ведь ты живешь с моей дочерью! — вскричала красавица.— Спасибо тебе, сынок, за добрую весть! — Она выбежала из юрты и в слезах побежала к Курбусту-хану.
Хан спросил ее:
— Почему ты плачешь?
Жена не ответила.
— Если ты боишься меня, то спрячь мой черный лук, мои желтые огненные стрелы, саблю и нож в железную юрту, — сказал Курбусту-хан.
Жена его все спрятала, а потом спросила:
— Как ты думаешь, хан, где наша младшая дочь, зеница нашего ока, кость наших пальцев?
— А где ей быть? Играет на облаках с сестрами,— ответил хан.
— Нет, она давно уже живет в светлом мире, в берестяном чуме с Оскюс-оолом. Оскюс-оол сейчас здесь.
– Позвать его сюда! — приказал хан.
Пришел Оскюс-оол.
– Где мой черный лук и желтые огненные стрелы? Я прострелю его насквозь! Где моя стальная сабля? Я изрублю его на куски! — закричал Курбусту-хан. — Он поискал вокруг себя лук, стрелы и саблю, но ничего не нашел. Скоро он успокоился и спросил Оскюс-оола:
– Зачем ты сюда пришел?
— Злой Караты-хан несколько раз обманул меня, и я пришел, мой тесть, пригласить ваше войско, войско, бушующее, как море Калчаа-Далай, — ответил Оскюс-оол.
Курбусту-хан подумал и сказал:
— Это войско хранится в золотом сундучке. А сундучок этот охраняют луна и солнце. Луна отдыхает на Монгун-Тайге[2], солнце ночует на Алдын-Тайге[3]. Пойди к ним, попроси сундучок. Если не отдадут — зааркань их золотым арканом и приведи ко мне.
Оскюс-оол пришел к Монгун-Тайге.
— Эй, луна, — закричал он, — дай мне золотой сундучок моего тестя, Курбусту-хана!
— У меня его нет, ничего не знаю! — ответила луна.
Оскюс-оол повернулся к Алдын-Тайге.
— Эй, солнце, — закричал он, — дай мне золотой сундучок моего тестя, Курбусту-хана!
— У меня его нет, ничего не знаю! — ответило солнце.
Тогда Оскюс-оол набросил на них золотой аркан и поволок через горы и перевалы к Курбусту-хану. Он привязал их к коновязи и вошел в ханскую юрту.
— Ну что, — спросил хан, — отдали они золотой сундучок?
— Нет, хан, не отдали, я их самих к вам привел.
Курбусту-хан вышел и увидел, что Оскюс-оол так их проволок через горы и перевалы, что половина луны стерлась, а солнце раскалилось докрасна.
— Что же ты их так грубо тащил, кулугур? Почему ты стер половину моей луны и раскалил мое солнце докрасна? — спросил хан.
— Однажды в светлом мире, — ответил Оскюс-оол, — я убирал просо шести сортов у Эрельчин-хана. Я должен был справиться, пока светила луна. Я успел убрать только пять сортов, и луна скрылась. Вот я ее и наказал.
— Ну а солнце что тебе сделало? — спросил хан.
— В другой раз я убирал просо шести сортов у Харальчин-хана. Я должен был справиться, пока светило солнце. Я успел убрать только пять сортов, и солнце скрылось. Я кричал ему, просил подождать, но оно скрылось. Вот я его и наказал.
— Скажите, луна и солнце, правду ли говорит Оскюс-оол? — спросил хан.
— Да, все это было, он нам кричал,— ответили луна и солнце.
Хан взял у них золотой сундучок и отпустил гулять по небу.
– Моя младшая дочь, которая живет в твоем чуме, знает, что с ним делать, — сказал он, отдавая сундучок Оскюс-оолу. Оскюс-оол надел лебединое одеяние и прилетел домой. Красавица сказала:
— Неси сундучок осторожно, чтобы он не открылся. Отдай Караты-хану и скажи: «Вот войско, бушующее, как море Калчаа-Далай». И сразу возвращайся домой.
Оскюс-оол пришел в аал Караты-хана. Рядом с аалом стояло войско хана во главе с девятью Демир-Кара-богатырями[4] на девяти Буга-Кара-конях[5]. Все собрались, чтобы посмотреть на новое войско хана, на войско, бушующее как море Калчаа-Далай. Оскюс-оол протянул жадному хану сундучок и сразу пошел домой. На полпути он обернулся и посмотрел на аал Караты-хана: там была темная ночь, и во все стороны расползался дым.
Через день опять кругом стало ясно. Красавица говорит:
— Пойди, Оскюс-оол, по Кара-Хему, посмотри, не скачут ли железные люди на железных конях. Когда увидишь их — крикни: «Войско, бушующее, как море Калчаа-Далай, возвращайся домой!»
Оскюс-оол пошел вниз по реке. На месте ханского аала стоял открытый золотой сундучок. Скоро он увидел железных всадников. Он крикнул:
— Войско, бушующе, как море Калчаа-Далай, возвращайся домой!
Железные всадники превратились в железных мух и влетели в золотой сундучок. Оскюс-оол закрыл его и увидел, что девять Демир-Кара-богатырей на Буга-Кара-конях и войско Караты-хана — все перебиты без остатка.
Оскюс-оол поставил себе белую юрту, собрал всех подданных Караты-хана и устроил великий пир. Долго и счастливо жил он со своей красавицей, излучавшей свет солнца и луны. Пока они жили, удлинились овраги, углубились лощины.
Вспоминая, записал Саая Балымдай из Бай-Тайгинского района. Перевод Марка Ватагина. На русском опубликовано в сборнике «Тувинские народные сказки. Издательство «Наука», главная редакция восточной литературы. Москва — 1971